Наталия Вико - Зазеркалье. Записки психиатра

© Текст. Наталия Вико, 2021

© О формление. ООО «Издательство АСТ», 2021

«Стоит пирамида. Внутри нее камеры. И гроб. Слева, в большой комнате. Размер гроба – точно – метр семьдесят пять на метр. И весь он золотой. Прошу вас, уважаемое телевидение и лично телеведущий Швыдкой, отправить меня в Египет для непосредственной работы в гробу с последующим возможным обогащением родного нашего государства, которое совсем вконец разорили Чубайс и его приятель Греф».

«Ну кто же еще?» – усмехнулась Александра и перевернула ксерокопированную страницу из истории болезни.

«Каждый год Учитель велит исполнять возложенную на меня миссию – возвращать энергию пирамиде Хеопса. Там бывает тысяча тысяч посетителей, и ее тоже надо восстанавливать. Наша группа посещает пирамиду, и в результате проводимых нами ритуалов по граням пирамиды образовывается энергетическое кольцо, она начинает вибрировать, и от нее идут круги энергии во все стороны. Мы работаем через благословение великого «молчащего сердцем» – Осириса. Наш Иерарх носит имя, связанное с буквами НФР, а это не что иное, как одно из многочисленных имен Осириса. У Учителя есть привычка – отмечать именины не по имени, а по своей фамилии, так как она образована от имени. Вчера как раз были эти именины, но он почему-то уехал из Москвы…»

– Та-ак… НФР… Запись от тринадцатого июня, – Александра выдвинула нижний, «мусорный», как она называла, ящик письменного стола и, покопавшись в груде старых бумаг и давних поздравительных открыток, которые вроде и не нужны совсем, а выбросить рука не поднимается, извлекла брошюрку под названием «Имена и именины» и начала перелистывать страницы. – Таким образом, именины «Учителя» двенадцатого. Имя связано с буквами НФР. По согласным похоже на… – пробежала глазами по странице, – на… Онуфрий. Ага, вот и он, святой Онуфрий, в переводе с древнеегипетского – «постоянно находящийся в состоянии благости», – прочитала она. – Бывают же счастливые люди! – Александра откинулась на спинку кресла и с наслаждением потянулась, испытывая к Онуфрию почти родственные чувства, потому что и сама наслаждалась СВОБОДОЙ! Да-да, именно так – прописными буквами. Впору вешать на входную дверь табличку: «Жизнь удалась!». Уже третий день нежно любимый с детства будильник отдыхал. Как кошмарный сон вспоминались автомобильные запруды на реках и ручейках московских улиц по дороге на работу. А жалкая пара свободных часов перед сном, когда не знаешь, за что схватиться в домашнем хозяйстве? Все в прошлом! Очередной отпуск, приплюсованный к не полностью использованным отпускам за предыдущие годы, давал возможность не только прийти в себя после монотонного бега от выходных до выходных, но и завершить написание монографии. Тем более что исследование эндогенных психозов, связанных с Древним Египтом, попросту говоря – «египтопатии», ее захватило. Тема была не только интересной, но и забавной, если вообще можно назвать темой изучение шизофренического бреда.

Переворошив кучу исторических источников и литературы, Александра смогла выяснить, что первые психозы на почве Древнего Египта появились еще в начале девятнадцатого столетия, вскоре после египетского похода Наполеона, и повторялись с определенной периодичностью, всякий раз охватывая все большее количество людей. Проявлялись почти одинаково: личность больных расслаивалась, и они начинали отождествлять себя с древнеегипетскими богами и богинями, фараонами и царицами. Женщины в двадцатом веке предпочитали Клеопатру. Да и как иначе? Кто бы даже из практически здоровых дам отказался быть похожим на красавицу Элизабет Тейлор? У больных пользовались спросом также жрецы, жрицы, военачальники, на худой конец, архитекторы, но – никогда простые строители пирамид, горшечники или землепашцы. «Египтопаты» создавали тайные группы и общества, объединяясь по принципу своей причастности в прошлых жизнях к древнеегипетской цивилизации; собирались вместе и совершали таинственные обряды, которые называли мистериями, и тем самым, вероятно, готовили себя к будущей встрече со своим прежним «я». А в конце девятнадцатого века несколько сотен человек, одетых в белые одежды, прибыли к подножию Великой пирамиды и дружно покончили с собой.

«Скорее всего, жизнь у них просто не удалась и собственный социальный статус их не устраивал, – предположила Александра, хотя так и не смогла понять, как «перевоплощенцы» делили между собой должности в династиях. – Не иначе как жребий бросали».

Истории с самоубийствами повторялись и в последующем столетии.

«Кстати, – Александра отложила брошюру, – интересно было бы познакомиться с этим НФР. Посмотреть его в деле, в полевых, так сказать, условиях. Во всей шизофренической красоте, – с усмешкой подумала она. – Хотя не исключено, что он просто мошенник. Ищет простаков и тянет деньги».

«Ку-ку, ку-ку, ку-ку…» – выскочив из резного домика над старинными ходиками, охрипшим голосом напомнила о времени неутомимая кукушка.

«О господи! Уже двенадцать! Пора ехать в родную психушку», – заторопилась Александра, закрыла папку с документами и по привычке убрала ее в ящик стола.

Глухая ограда с колючей проволокой, увитой по-осеннему нарядными листьями дикого винограда, скрывала двухэтажный особняк с обшарпанными усадебными колоннами, неосмотрительно сооруженный как раз к 1917 году беспечным купцом-миллионщиком, сгинувшим вскоре в лихолетье смуты и Гражданской войны. Свежее граффити, сделанное уличным художником-шутником на глухой стене неподалеку от проходной, изображало молодца в белом халате, который со словами: «Вы все еще кипятитесь? Тогда мы идем к вам!» – пеленал девушку в смирительную рубашку испуганную девушку. Хмурый охранник, завидев «отпадную докторшу», попробовал было улыбнуться, но не смог преодолеть монументальность образа, а может, и смог, но только после того, как та прошла мимо. Александра направилась к зданию лечебницы, наблюдая ставшую привычной за годы работы картину: по асфальтированной дорожке, покрытой россыпью сезонных морщин, под сенью сомкнувших ветви-руки старых лип прогуливались и сидели на скамейках больные, похожие на пришельцев из иных миров, заплутавших в глубинах собственного подсознания и оказавшихся чужими в земных зарослях сознания бытового.

– Нет. Я тебе так скажу, – мужчина с метлой в руках, расположившийся на скамейке неподалеку от пропускного пункта, разговаривал с видимым только ему собеседником, – при осмысливании всякого смысла у мыслящего мыслями мыслителя рождаются мысли, осмысливающие смысл смысла, – он запнулся, провожая раздосадованным взглядом Александру, наморщил лоб, собрал в стайку разлетевшиеся было мысли и пояснил: – В смысле смысла.