Эдсон Арантес ду Насименто - Моя жизнь и прекрасная игра

Поздравительные телеграммы шли не только от губернаторов и мэров бразильских штатов и городов, но также из Европы, Африки, Азии. Как я уже говорил, финальную игру смотрел почти миллиард телезрителей. Такого огромного интереса не вызывала еще ни одна спортивная передача за всю историю телевидения.

Наконец-то мы летим домой. Обычно я легко засыпаю в самолете, но на этот раз все складывалось по-другому. Торжества продолжались и в воздухе. В течение всего полета, естественно, не стихала «батукада». Кроме того, я ощущал какое-то странное напряжение, словно турнир еще только предстоит, а не закончился нашей победой.

Первая остановка была в столице нашей страны — Бразилии. Президент Медиси устроил нам торжественный прием. Как всякий бразилец, он, естественно, не мог не любить футбол. А как президент, он видел в нашей победе возрастание роли Бразилии в глазах всего мира. Из столицы мы вылетели в Рио-де-Жанейро, там повторился восторженный, прямо-таки безумный прием. Пожарные автомобили с черепашьей скоростью продвигались по улицам, запруженным людьми. Все тонуло в оглушительном, неумолчном шуме. Возле гостиницы «Плацца» пожарным потребовалась помощь полиции, чтобы провести нас в помещение.

Как только мы приземлились в Бразилии, я много раз пытался дозвониться домой, но безуспешно. Сеньор Авеланж сказал мне, что звонила Розмари, просила позвонить домой. Я решил не отходить от аппарата, но соединиться с домом мне удалось лишь в три часа ночи, да и то после долгих споров с телефонистами, которых нисколько не интересовало, кто выиграл чемпионат мира. Наконец, связь с Сантусом была установлена.

Розмари ожидала второго ребенка и, естественно, волновалась. Она была на седьмом месяце, и мне, конечно, полагалось быть рядом. Я надеялся, что после официального приема в Рио-де-Жанейро мы сможем разъехаться по домам. Но в Рио стало известно, что нас ожидают еще в Сан-Паулу. Поразмыслив, я решил, что мне важнее быть с Розмари, поэтому утром вылетел в Сантус к своей семье.

Мне и по сей день не могут простить, что я оставил товарищей по сборной и не поехал с ними в Сан-Паулу для участия в торжествах по случаю нашей победы. Кстати сказать, я не могу понять, почему некоторые спортивные журналисты не только в этом случае, но и вообще с предубежденностью относились ко мне именно на моей родине, в Бразилии. Будучи в составе сборной, мы отдали шесть месяцев своей жизни бесконечным тренировкам, играм в отборочных и тренировочных матчах. И, наконец, встречам в заключительной части чемпионата. Теперь же, когда мы выиграли золотой кубок, когда мы сдержали свое обещание, я в один миг впал в немилость. Меня стали называть неблагодарным предателем. И все только потому, что я предпочел отправиться к своей жене, которой в тот момент был значительно нужнее, чем городу Сан-Паулу и всем его репортерам, вместе взятым.

Но я уверен, что, несмотря на критику в мой адрес, бразильцы меня поймут. Я уверен, что в таких обстоятельствах любой нормальный человек на моем месте поступил бы точно так же.

27 августа 1970 года у нас родился второй ребенок, сын, которого нарекли Эдсоном Холби Насименту. Вскоре после его рождения мы и крестный отец, профессор Маццей, дали мальчику прозвище Эдиньо. Клянусь, я не тыкал его в маленькие крепкие бедра пальцем и не приговаривал при этом, что из него получится хороший футболист. Если Эдиньо захочет посвятить себя футболу, пусть будет так. Но с рождением сына я сделал для себя вывод, что независимо от того, кем он станет, мой образ жизни надо решительно менять. Этот вопрос мы с Розмари обсуждали очень долго и подробно.

Не вызывало сомнений, что придется резко сократить бесконечные поездки, которые надолго отрывали меня от дома. Семья хотела, чтобы я уделял ей больше времени — и это желание совпадало с моим. К тому же больше внимания требовали коммерческие дела. А для этого надо было кое-что менять в моей привычной жизни.

Прежде всего я решил закончить свои выступления за национальную сборную, поскольку все матчи команда проводила вне Сантуса. А это влекло за собой необходимость расторгнуть контракт с клубом «Сантос». Половину всех матчей клуб «Сантос» проводил на своем стадионе на Вила Бельмиро, однако остальные игры были связаны с долговременными турне, которые проходили в разных частях мира. Поездок этих на мою долю выпало более чем достаточно. Я устал от бесконечных перелетов, устал чуть ли не каждый день упаковывать и распаковывать чемоданы. Кроме того, я наконец-то сел за учебники, чтобы поступить в университет и стать тренером. А разъезды, естественно, были связаны с пропусками занятий. Из всех учащихся на земле я, наверное, меньше всех имел моральное право на поблажки, тем более что твердо решил закончить университет и получить диплом профессионального тренер.

Что побудило меня сесть за учебники? Веские причины. Довольно часто приходилось выступать в разных университетах, высших учебных заведениях и даже в больницах и рассказывать о футболе, истории его возникновения, игровом мастерстве, заграничных поездках, отвечать на интересовавшие слушателей вопросы. Я всегда просил профессора Маццея сопровождать меня, чтобы помочь разобраться в вопросах, на которые не знал как ответить. Их было куда больше, чем я предполагал. Я всегда отдавал себе отчет в том, что в моем образовании имеются значительные пробелы, но особенно остро чувствовал это во время таких встреч. Под их влиянием я твердо решил, что мои дети должны получить любое образование, какое они пожелают. И то, что их отец закончит университет, а не останется на всю жизнь с четырехклассным образованием, послужит примером для подражания. Профессор Маццей настаивал на продолжении учебы, его поддержали Розмари и брат Зока, изучавший теперь право. Я не стал возражать.

Но одно дело хотеть снова сесть за школьную парту и совсем другое — добиться, чтобы тебя приняли в университет. Для этого необходимо было представить аттестаты об окончании средней школы и курсов по подготовке в высшее учебное заведение, а затем сдать вступительные экзамены.

В общем, передо мной стояла трудная задача. Но я был настроен на учебу и сдачу экзаменов, подобно тому, как раньше всеми силами старался избегать и того, и другого. Прежде всего мне предстояло сдать экзамены и получить аттестат об окончании средней школы. Взяв репетитора, я вместе с профессором Маццеем всерьез принялся за дело. Прозанимавшись год, я почувствовал, что к экзамену готов. Перед дверью в комнату, где находилась экзаменационная комиссия, профессор Маццей похлопал меня по плечу:

«Вперед, Пеле. Не надо волноваться. Ты хорошо потрудился. Выброси из головы мысль, что можешь провалиться».