Фред Уинтерботэм - Операция «Ультра»

Не стану распространяться по вопросу о кодах и шифрах — этот вопрос прекрасно освещен в книге Дэвида Кана «Дешифровщики», но из моих бесед с Деннистоном стало ясно, что нам надо узнать все, что возможно, о немецкой организации радиопередач. Представлялось очевидным, что огромная германская военная машина, ориентированная на стремительный блицкриг, должна иметь надежную и быстродействующую организацию радиосвязи, так как прокладка наземных линий едва ли будет возможна, а одноразовые шифры будут слишком громоздкими и совершенно неприменимыми при таком объеме радиопередач. Поэтому нашим агентам в Европе уже были разосланы запросы, с тем чтобы они постарались узнать, что немцы собираются сделать в этом отношении, какого рода шифровальную систему они используют.

В 1938 году один молодой польский механик, работавший на заводе в Восточной Германии, правильно определил, что завод изготовляет какие-то секретные машины для радиопередачи. Как поляк, он недолюбливал немцев и, будучи смышленым наблюдателем, тщательно брал на заметку различные детали, которые изготовляли он и его товарищи. Должно быть, после одной из проверок благонадежности, проводившихся гестапо на всех особо секретных предприятиях, обнаружилась его национальность. Его уволили и выслали в Польшу. Острая наблюдательность пошла поляку на пользу, и он связался с нашим человеком в Варшаве. Гестапо вело активную деятельность в Польше, поэтому ему предложили притаиться. Тем временем информация о машине поступила в Лондон. Это было, понятно, очень деликатное дело, и наш начальник адмирал Синклер решил, что, чем меньше людей, даже в нашем ведомстве, будут знать об этом, тем лучше. Поэтому он поручил разработку этой идеи своему заместителю полковнику Стюарту Мензису, и было решено держать в курсе дела только начальников отделов.

Тем временем молодого поляка убедили покинуть Варшаву и его тайно переправили по фальшивому паспорту с помощью польской разведывательной службы в Париж, где он при содействии Второго бюро получил мастерскую. С помощью плотника, который присматривал за ним, поляк приступил к изготовлению деревянного макета машины, над которой он работал в Германии.

За предшествующие годы был изобретен целый ряд шифровальных машин, и наши сотрудники имели описания и чертежи большинства из них. Им не понадобилось много времени, чтобы установить, что макет — это некая усовершенствованная шифровальная машина, называемая «Энигма». Так ее назвали немецкие изготовители. Поляку сказали, что необязательно делать деревянную модель в натуральную величину, хотя, чем крупнее, тем лучше, потому что тогда будет легче вставить те детали, которые ему удалось запомнить. В результате получилось нечто вроде верхней половины пианино, но этого было достаточно, чтобы подсказать нам, что, если мы хотим разгадать способ ее действия, необходимо завладеть самой машиной. Поэтому, пока поляк находился под тщательным наблюдением в Париже, мы приступили к разработке плана вместе с нашими польскими друзьями, которые не меньше нашего хотели захватить у немцев целую машину. Мы знали, где находится завод, а также все относительно методов обеспечения его секретности, знали, что на заводе под немецкими фамилиями работают еще несколько поляков. Однако польская разведывательная служба считала, что план будет иметь больше шансов на успех, если мы дадим ей денег, а она выполнит работу. Поляки знали местность и людей гораздо лучше нас, поэтому мы охотно согласились.

Деннистон сам отправился в Польшу и с торжествующим видом, но в полной тайне привез новую, в полном сборе, электрическую шифровальную машину «Энигма». Теперь мы знали, что ее выпускают тысячами и что она предназначена для ведения всех секретных радиопередач огромной военной машины.

Трудно в нескольких словах объяснить устройство этой шифровальной машины, поэтому я не намерен описывать действие сложной системы электрически соединенных вращающихся барабанов, вокруг которых помещаются буквы алфавита. Пишущая машинка вводит текст сообщения в машину, где буквы размножаются барабанами так, что, как считалось, группе лучших математиков потребуется месяц, а то и больше, чтобы сделать все перестановки, необходимые для получения правильного ответа на одну лишь установку шифра. Установка барабанов относительно друг друга была ключом, который, без сомнения, должны строжайшим образом охранять как отправитель, так и получатель.

Неудивительно, что немцы считали свой шифр абсолютно надежным.

Мы имели теперь в руках настоящую машину. Но разве не стояли мы перед неразрешимой задачей? К августу 1939 года Деннистон и его государственная школа кодов и шифров переехали в Блечли-Парк, уединенный загородный дом, который шеф еще раньше приобрел в качестве убежища. Туда же перевезли и машину.

В сентябре 1939 года Интеллидженс сервис тоже эвакуировали в Блечли-Парк, милях в пятидесяти к северу от Лондона, близ шоссе и железной дороги, идущей на северо-запад. Это был большой, довольно богато украшенный длинный двухэтажный дом из красного кирпича с деревянными фронтонами и претенциозным портиком в пышном поздневикторианском стиле. Вероятно, его построил один из владельцев кирпичных заводов, которыми изобилует этот богатый глиной район. В доме было комнат двадцать, а то и больше. Его окружали просторные зеленые лужайки с правильными рядами кедров, площадка для крокета, обнесенная низким заборчиком; осевшая ограда, невидимая из дома, создавала впечатление открытого пространства. Впоследствии нам полюбилось это место, где можно было приятно посидеть и позавтракать.

Блечли — небольшой городок, не отличавшийся красотой. В пяти милях от него находились Уоберн-Парк и аббатство, где жил герцог Бедфордский. На широких лужайках Блечли был воздвигнут ряд деревянных бараков, и я со своим небольшим штатом разместился в корпусе № 3. Однако жили мы по окрестным квартирам. В большом доме хозяина близлежащей глюкозной фабрики, где я поселился, моими соседями оказались несколько сотрудников государственной школы кодов и шифров. Это были веселые ребята, хотя порой их разговоры были выше моего понимания. Некоторых я знал еще по Лондону, где мы работали в одном здании. Они хорошо разбирались в шифрах, и теперь, когда мы получили одну из последних гитлеровских шифровальных машин «Энигма», появилась возможность довольно точно понять ее действие при всей ее сложности. «Энигма» — древнегреческое слово, в переводе означающее «загадка», — было очень удачным названием. Теперь мы могли наконец точно скопировать машину.

Не в серокаменном четырехугольнике старинного университетского колледжа, а в обычном английском загородном доме, окруженном зелеными лужайками с одинокими деревьями, собрался самый цвет науки, интеллектуальные львы. В Блечли прибыли несколько самых выдающихся математиков современности. Александер, Бэббедж, Милнер Барри, Гордон Уэлчмен — это были имена, о которых шептались в шахматном мире. Деннистон уговорил их покинуть комфортабельные лаборатории в университетах и присоединиться к нашим секретным сотрудникам, чтобы попытаться доказать или опровергнуть теорию о том, что если человек способен сконструировать машину для постановки математической задачи, то он может точно так же сконструировать машину для ее решения.