Фред Уинтерботэм - Операция «Ультра»

Примерно в начале августа, когда стала разгораться битва за Англию, Уинстон Черчилль, видимо под впечатлением радиограмм, полученных им во время битвы за Францию, потребовал, чтобы все важные радиограммы, которые нам удастся расшифровать, отправлялись на Даунинг-стрит и чтобы каждая радиограмма снабжалась примечанием о ее значении. Мензис возложил эту обязанность на меня, и я охотно принялся за дело. В конце концов, ведь я организовал «теневое ОКБ» в корпусе № 3 и теперь должен был заботиться о потребностях «главного».

Я понимал, что мне понадобится эффективная связь с корпусом № 3. До сих пор мне посылали радиограммы «Ультра» автотранспортом, а более важные передавали по телефону. Теперь была установлена телетайпная связь, и я мог получать радиограммы прямо из корпуса № 3 сразу же после завершения их редактирования. Аннотировать радиограммы и давать заголовки было нелегко. Приходилось учитывать, что радиограммы будут получать начальники штабов и докладывать затем их содержание премьер-министру. Тем не менее, думаю, мне удавалось указывать степень их важности, не задевая чьих-либо чувств. Во всяком случае, премьер-министр очень скоро научился правильно понимать смысл радиограмм. Когда он находился в Лондоне, я посылал ему отобранные радиограммы в «красном ящике» на Даунинг-стрит, 10; потом, когда разгорелась битва за Англию, — в подземный командный пункт под Сториз-Гейт. Если было что-нибудь очень срочное, я звонил его личному секретарю и сразу отправлял радиограмму. Если в Блечли было все в порядке, я спал в кабинете, с тем чтобы посылать Черчиллю накопившиеся за ночь материалы около 7.30 утра; он любил, чтобы ему приносили бумаги в спальню. Обычно это входило в обязанности генерала Хастингса Исмея, поэтому я предупреждал по телефону и его. Я счел разумным следовать совету покойного адмирала Хью Синклера: «Членов королевской семьи и премьер-министров никогда не следует застигать врасплох».

Черчилль обычно уезжал на уик-энд в Чекерс, поэтому, если поступало важное сообщение, с которым его нужно было ознакомить, я читал его по телефону с автоматическим шифровальным устройством. Первый раз я нервничал, но вскоре привык к установленному порядку. Сначала к телефону подходил личный секретарь Черчилля; он знал меня и сообщал, не занят ли премьер-министр. Наступала пауза, потом я слышал тяжелое дыхание на другом конце провода и знал, что пора представиться и начать читать. Трудно было в субботу вечером, потому что после обеда Черчилль, как и Гитлер, всегда смотрел какой-нибудь кинофильм, и это затягивалось часов до двух ночи. Это было его единственным развлечением, поэтому нельзя было ему звонить, пока не кончится фильм. Я ложился спать на походной кровати в своем кабинете и приказывал дежурному на телетайпе будить меня в 1.30 ночи и докладывать последние вечерние радиограммы. Это давало мне время внимательно их прочитать, отобрать те, которые нужно было прочитать по телефону, а перед тем тщательно их отредактировать. Ошибки в таком деле были недопустимы.

Иногда попадались длинные политические послания Гитлера губернаторам его новой империи. Они интересовали Черчилля, и, бывало, меня просили снова перечитать их какому-нибудь министру, проводившему уик-энд в Чекерсе. В другой раз следовало просто «спасибо», но всегда приходилось ждать, потому что премьер-министр часто обдумывал сообщение, а потом отдавал распоряжение соответствующему министерству принять какие-то меры. Этот хорошо знакомый голос всегда был вежливым. Когда Черчилль выезжал за границу, я должен был после его возвращения являться в Сториз-Гейт и кратко знакомить его с информацией, полученной в системе «Ультра» за время его отсутствия.

К августу 1940 года Черчилль отбросил все свои предвзятые идеи, основанные на опыте войны 1914–1918 годов. Не могу сказать, полностью ли он соглашался со своими начальниками штабов, но знаю, что, получив в руки «Ультра», он стал сам руководить военными действиями. Так было до конца 1942 года.

После падения Франции в перехвате радиограмм на короткое время наступило затишье. Расшифрованные радиограммы касались преимущественно дислокации войск и штабов во Франции для оккупационных целей и в то время не представляли для нас большого интереса. Однако вскоре начал увеличиваться поток радиограмм люфтваффе, и объем работы вырос. В середине июля «Ультра» выдала радиограмму, которую мы все ждали. Ее, очевидно, передали под большим секретом из ставки Гитлера главнокомандующим сухопутными, военно-морскими и военно-воздушными силами. Однако Геринг передал по радио ее суть генералам, командовавшим воздушными флота ми. В своей радиограмме он сообщал, что, несмотря на безнадежное военное положение, Англия не проявляет признаков готовности заключить мир. Поэтому Гитлер решил подготовить и, если потребуется, провести против Англии десантную операцию.

Цель операции — устранить Англию как базу, с которой могут продолжаться военные действия против Германии, и, если потребуется, полностью ее оккупировать. Операция будет называться «Морской лев». Я тотчас отправил текст этой радиограммы премьер-министру. В ней впервые было употреблено название «Морской лев», и теперь нам стало гораздо легче опознавать любые действия, связанные с планом вторжения. Бесспорно, именно эта радиограмма подала Черчиллю мысль выступить со своей знаменитой речью, в которой он заявил немцам, что мы будем бить их на побережье и повсюду.

К этому времени наладилась телетайпная связь между корпусом № 3 и моим кабинетом. Не было больше клочков бумаги разных форм и размеров; их заменили аккуратные листы 7✕9 дюймов, наверху которых жирными красными буквами было отпечатано слово «Ультра».

В Германии Геринг был героем дня и, не теряя времени, воспользовался своим большим влиянием. Одним из следствий этого было обилие его радиограмм. Вскоре мы узнали, что люфтфлотте-2 и люфтфлотте-3 в полном составе перемещаются в район побережья Ла-Манша. Люфтфлотте-5 делится между Норвегией и Данией. «Ультра» давала нам общую картину и множество деталей. Теперь министерство авиации могло получить практически точную информацию о группировке воздушных флотов, включая данные об аэродромах базирования авиационных частей. В этом ему помог целый ряд перехваченных радиограмм разных немецких эскадрилий. Теперь, когда немецкие авиационные части располагались не так далеко от Англии, можно было запеленговать радиостанции и таким образом установить точное их местонахождение. Мы также знали через «Ультра», что предпринимаются лихорадочные меры для доведения эскадрилий до штатной численности, но вследствие плохой работы ремонтной и снабженческой служб количество боеготовых самолетов составляло лишь около 75 процентов. Отсюда можно было сделать вывод, что, хотя на бумаге Англии противостояло около 3000 самолетов, в том числе около 1800 бомбардировщиков, вероятно, только три четверти этого количества боеспособны в данный момент, а если потери будут превышать пополнение, то процент боеготовности, очевидно, снизится. Из многих секретных источников информации, включая сведения, полученные мной от Эриха Коха, было ясно, что Гитлер нападет на Россию весной 1941 года и если он хочет своевременно закончить операцию «Морской лев», чтобы успеть перебросить главные силы на Восток, то должен начать вторжение в Англию не позднее середины сентября. Времени оставалось не так много.