Валерий Киселев - Заплачено кровью

- Давно из Сибири? - спросил он крайнего из пополнения.

- Красноармеец Ефим Беляев. Тринадцатого августа еще в поле был, комбайнером я работал, в тот же день мобилизовали - и в эшелон.

- Две недели и добирались? - удивился Вольхин.

- От Брянска шли пешком четверо суток, а по железной дороге, в общем-то, быстро, нигде долго не стояли.

"А мы все эти недели, да и раньше, все на своих двоих... - подумал Валентин. - Неужели и август кончился? И я все еще живой...".

К этому времени из взвода лейтенанта Вольхина, что выехали с ним на фронт, в живых осталось только пятеро: два сержанта - Фролов и Вертьянов, "Савва" Морозов, Латенков и Углов - самый высокий не только в роте, но, наверное, и в полку. Вольхин думал о нем, еще в первые дни, что вот его-то, с таким ростом, убьют быстрее всех, а он был живой до сих пор. Из полтавчан, что ему дали еще на Соже, у него осталось только трое, остальные все погибли в Милославичах, Семеновке, Церковищах, и фамилии их в записной книжке он обвел траурной рамкой - Алексеенко, Голубцов, Ишов, Кунгуров, Пистаков, Познюк, Ращеня, Фролов, Чубаров, Макаров, Каменский, Кушнеров, Ходыкин... Список был длинный и Вольхину всегда становилось не по себе, когда он видел длинный ряд траурных рамочек, одну за другой.

Взводами командовали сержанты. Вот и сейчас пришло пополнение, а ни одного лейтенанта. Третьим взводом у него командовал сержант Жигулин, переведенный из другой роты. Горьковчанин, симпатичный, высокий блондин, спокойный, уверенный, и Вольхин был рад, что он попал именно к нему, да и мужики из отделения приняли его быстро. Иногда Вольхин думал, глядя на него: "Пока у нас есть такие ребята - ни за что немцам нас не одолеть", - и никак не мог представить себе его убитым - это было как-то даже противоестественно, невозможно, чтобы такого парня, образец русского солдата, и убили.

К вечеру рота Вольхина довольно неплохо окопалась - взводные опорные пункты были готовы. Он сам обошел все окопчики, с тоской думая, что слишком велик участок, пехоту они еще отобьют, а если танки - на полчаса, не больше. Он знал, что в полку осталось всего три орудия. Гранаты и бутылки у них были, но очень мало и комбат ничего не обещал. Ночь прошла спокойно, впереди, правда, изредка раздавались танковые выстрелы, иногда стучали пулеметы, но чувствовалось, что немцы еще далеко. Вольхин даже поспал часа два, а на рассвете, еще раз обойдя свои окопчики, перекинувшись со взводными по паре фраз, решил все же послать разведку к хутору, что лежал перед его позициями километрах в трех.

- Давай я пойду, командир, - предложил его политрук, Павлик Бельков, высокий и плечистый парень с уверенными и отчаянными глазами.

К нему в роту он был назначен после Милославичей, а в полку был со дня формирования, и вообще едва ли не единственный политрук оставался из тех, кто выехал на фронт в составе полка. Вольхин сразу понял, что политрук предпочитает показывать примером, чем слова говорить, это и хорошо, но рисковать то и дело, надо и не надо - это ему не нравилось. Как-то Вольхин ему даже сказал, что лучше бы он политработой занимался, чем то и дело в разведку лазить по своей инициативе. - "А это тоже политработа, командир, или, думаешь, мне только боевые листки выпускать, да газеты читать? Тем более, где их взять, да и в мирное время они мне надоели". - "А напорешься?" - "Нет, командир, если я после Сожа жив остался, то судьба мне до победы".

- Нет, Павлик, не ходи. На хуторе, чувствую, немцы. А ты нам нужен и здесь. Лучше давай пошлем из пополнения, пусть на живых фашистов посмотрят.

Вольхин приказал Фролову дать пятерых из пополнения, один из них оказался тот самый комбайнер Беляев, и лично поставил им задачу.

Разведчики, взяв винтовки наперевес, быстро пошли к хутору и скоро растворились в утреннем тумане.

Вольхин съел без аппетита полкотелка сухой каши и посмотрел на часы: "Восемь тридцать... Немцы тоже позавтракали. Если они точно на хуторе, то скоро надо ждать...".

Разведчики не возвращались более двух часов и это начало беспокоить. "Что-то очень долго, - думал Вольхин, не надо было посылать этого комбайнера. В пехоту он, конечно, угодил по ошибке, сидеть бы ему сейчас в танке. Ухлопают парня напрасно".

Со стороны хутора донеслось несколько выстрелов из танковых пушек, а вскоре показались и три танка, а перед ними метрах в пятистах бежали пятеро его разведчиков.

"Ну вот, так и знал - танки... Сейчас начнется..." - чувствуя холодок в душе, подумал Вольхин.

Минут через пятнадцать к позициям его роты вышли десять танков. До окопов оставалось не больше двухсот метров, когда они вдруг остановились, держа линию. - "Заметили, сейчас рванут", - с тоской подумал Вольхин. Но танки стояли. Стреляли с места, но стояли. - "Ждут - есть ли у нас артиллерия? Раньше были смелее".

Минут через десять один танк, переваливаясь на буграх и лязгая гусеницами, осторожно пополз к окопам. Возле него разорвалось несколько гранат, но танк шел, периодически стреляя из пулемета.

"Вот гад, что делает!" - смотрел Вольхин на танк. Бронированная машина утюжила окоп за окопом. На броне его хлопком разорвалась граната, но танк продолжал ползти. Раздавив несколько окопов, он резко развернулся и на скорости ушел к своим, на линию машин.

"Сейчас пойдут все, - обречено подумал Вольхин. - Поняли, что ничего у нас нет, можно давить". Он доложил обстановку комбату, в душе надеясь услышать, что он посылает ему орудие, но услышал только требовательное и грозное: "Держаться!".

- Но ты смотри, командир, - услышал Вольхин голос своего политрука Белькова, - ни один из наших из окопов не выскочил.

- Вот сейчас как все танки пойдут, что будем делать? Ждать, пока передавят всю роту? Пять гранат бросили и ни одна не попала!

Но танки все еще стояли. Пять минут, десять. Изредка стреляя, но так и не двигаясь с места.

"Ничего не понимаю. Чего же ждут? Боятся? Но кого им тут бояться?" недоумевал Вольхин.

Когда капитану Шапошникову доложили, что атака противника началась, двумя группами танков по десять машин в каждой, он немедленно позвонил в штаб дивизии. У аппарата был майор Кустов, новый начальник оперативного отделения штаба, мужчина энергичный и веселый, так что Шапошников с первого же дня знакомства почувствовал к нему симпатию и они быстро стали приятелями.

- Алексей Федорович! - кричал в трубку аппарата Шапошников. - Танки пошли, двадцать машин. Подбрось огоньку, а то не отобьемся. У меня всего три орудия, ты знаешь, да и те без прицелов, стреляем, как при Иване Грозном...

- А ты выведи их на прямую наводку и расстреливай эти танки, - спокойно ответил Кустов.

"Ну и арап!" - удивился Шапошников.

- За Десной тяжелый артполк, попросил бы хотя бы два залпа!

- Да ты что, это только с разрешения командующего артиллерией армией! У них и снарядов-то всего на полчаса! А у меня откуда возьмутся орудия? Все у вас!