Валерий Киселев - Заплачено кровью

К вечеру 11 октября у Шапошникова под рукой осталась всего одна рота. Еще утром комбат-3 старший лейтенант Андросенко, сменивший раненого Чижова, доложил, что полковник Гришин лично приказал ему остаться в Святом и прикрывать обозы армии с тыла. Потом комбат-1 старший лейтенант Калько сообщил, что Гришин забрал у него одну роты для охраны штаба дивизии, а потом и сам куда-то пропал с двумя оставшимися с ним ротами. Под вечер Гришин сам нашел Шапошникова.

- Калько я у тебя забрал, - не поздоровавшись, сказал он Шапошникову, Андросенко оставил в Святом. Давай выходи с Осадчим восточнее Алешенки и будешь наступать на Навлю.

Гришин был очень возбужден, и хотя Шапошникову было обидно и неприятно, что командир дивизии отдавал приказы через голову командира полка, все же решил промолчать. И так все было на нервах который день.

Когда Шапошников с батальоном Осадчего вышел на рубеж развертывания для атаки на Навлю, к нему снова прискакал на коне полковник Гришин. Он был даже без охраны.

- Противник вон на той опушке, возможно - до батальона. Атаковать будешь полем.

Шапошникову еще не приходилось выслушивать приказы и выполнять их в такой спешке, на ходу, хотя, вроде бы, чего только с ним ни бывало с начала войны.

- Лесом же удобнее, - возразил он Гришину, - а так, в поле, перебьют, как зайцев.

- Лесом пойдет другая дивизия. У тебя отвлекающий удар, - тоном, не терпящим возражений, отрезал Гришин.

- Да у меня на фланге семьдесят автомашин пехоты противника, раздавят нас, если пойдем полем!

- Выполнять приказ! - оборвал Гришин Шапошникова и стал садиться на коня.

- Осадчий! - позвал Шапошников комбата-2. - Готовься к атаке через поле. Батальон разверни пошире. И не торопись, понял?

- Да чего он хочет-то? Не понимаю! - рассердился Осадчий, слушавший в стороне весь разговор с командиром дивизии.

- Бесполезно с ним сейчас спорить. Не знаю, что у него сейчас за планы.

Как только батальон развернулся на опушке для атаки через поле, на фланге показалась группа немецких танков.

- Осадчий! Немедленно уводи батальон в лес! - закричал Шапошников. "Хватит и этой демонстрации".

Подъехал на уставшем коне командир взвода разведки лейтенант Шажок.

- Никакого соседа справа у нас нет, товарищ капитан, - доложил он Шапошникову.

"Ну вот, а обещал дивизию... - с досадой подумал Шапошников. - Зачем было обманывать? Сказал бы прямо, что атака батальона - демонстрация, чтобы отвлечь немцев от главных сил дивизии".

- Товарищ капитан, - к Шапошникову подошел лейтенант Тюкаев, представитель штаба армии вас спрашивает.

Шапошников узнал полковника Ивашечкина.

- Какую выполняете задачу, капитан?

- Готовлю атаку в направлении Навли, - ответил Шапошников.

- Какие силы у вас под рукой?

- Батальон.

- Приказ отменяю. Следуйте с батальоном прямо по просеке, там, километрах в трех, найдете штаб армии. Будете его охранять.

- Слушаюсь, товарищ полковник, - с облегчением воскликнул Шапошников. Этот приказ означал, что, по крайней мере, в ближайшие часы ни он, ни его люди не погибнут напрасно. - "Теперь надо Гришина искать...".

- Бакиновский! Берите взвод Шажка и поезжайте найдите полковника Гришина. Доложите, что Ивашечкин снял нас отсюда на охрану штаба армии.

Найдя штаб армии в густом ельнике, припорошенном снегом, Шапошников представился первому попавшемуся полковнику.

- Займите батальоном круговую оборону по всему периметру расположения штаба, - приказал полковник.

"Ну вот, еще не лучше: потом батальон и не собрать будет", - огорчился Шапошников.

В лесу, где расположился штаб 3-й армии, бродили группы людей, что-то зарывали, жгли какие-то бумаги, тут же ели, сидя на снегу. Многие спали на нарубленном лапнике, прижавшись, друг к другу.

Вечером полковник Гришин сам нашел Шапошникова. С ним было несколько конных.

- Ты как здесь оказался? Почему меня не искали?

- Полковник Ивашечкин приказал охранять штаб армии.

- Срочно собирай батальон и выводи его вот сюда, смотри на карту... Гришин открыл планшет, - Борщево - Литовня. Здесь будем прорываться. Ищи меня в домике лесника вот здесь. Жду завтра к восемнадцати часам. Пойдем ночью. - Гришин нахмурился и тяжело вздохнул: - Есть сведения, что против нас действуют части еще двух дивизий, кроме восемнадцатой танковой. Да, обстановочка... Надо бы изо всех сил держать сейчас Гудериана за хвост, а то он и до Москвы дойдет...

Гришин, когда узнал, что они в окружении, подумал, что гитлеровцы свои главные силы бросили вперед, по большаку на Тулу, но это оказалось не так, и против них были оставлены крупные силы, так что надеяться в этот раз на легкий выход из окружения было нечего. Была лишь надежда, что выйти на восток лесами будет все же проще.

- Что делать с обозом? - спросил его Шапошников.

- Все еще таскаешь? Давно пора бросить. Возьми все, что можно, продовольствие, прежде всего, а остальное - закопать или сжечь.

624-й стрелковый полк майора Тарасова, 11 октября брошенный под деревню Алешенка для нанесения отвлекающего удара, мысленно был списан Гришиным с баланса сил дивизии, поэтому он удивился и обрадовался, когда комиссар полка Михеев нашел его днем 14 октября в лесу под Литовней.

- Как ты нас нашел? Задачу выполнил? Что с полком? - быстро спрашивал его Гришин.

- Бой вели весь день одиннадцатого. Уничтожено до трехсот гитлеровцев, тридцать пять автомашин, четыре орудия, две бронемашины, танк, - хмуро и устало докладывал Михеев, - Держались бы и еще, но к противнику из Навли подошло сильное подкрепление: двадцать танков и до двух батальонов пехоты.

- Потери большие? - спросил его Гришин.

- Почти ничего не осталось. Раненых двадцать повозок...

- Да, плохо. Сейчас мы пойдем на прорыв, будешь идти вторым эшелоном. Где у тебя командир полка, не потеряли? - спросил Гришин, - Не прозевайте, когда прорвемся, а то останетесь здесь.

Михеев пошел к своим людям. Колонна его полка, сбившаяся повозками в кучу, на первый взгляд представляла внушительную силу, но боеспособность ее равнялась нулю. Люди были измотаны до предела, раненые на повозках стонали, беспрерывно просили пить, медики еле держались на ногах от усталости, атмосфера и настроение были гнетущими. Все понимали, что близятся события, которые решат судьбу каждого, кто оказался в этом лесу.

Старший лейтенант Шкурин, или, как его звал Михеев - Саша, потому что он годился ему в сыновья, в 624-м полку находился всего три недели, но успел зарекомендовать себя настоящим бойцом и коммунистом. Под Алешенкой он по своей инициативе принял командование ротой, когда командир был ранен, дрался умело и отчаянно: почти все автомашины из тех тридцати пяти были уничтожены его ротой, сам Шкурин гранатой подбил бронетранспортер, да и немцев уложил с десяток. За этот день он ни разу не вспомнил, что он не командир стрелковой роты, а уполномоченный особого отдела полка.