Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма

«Носильщик чемоданы внес…»; Сон. Новые стихи. Сб. 2. Всероссийский союз поэтов: М.: ВСОПО, 1927.

«Прочь, призраки! О, где ты, день вчерашний?..»

«Видел я во сне…». Ср.: «Уж поезд, обогнув вокзал…».

«Испортил ты себе загробную карьеру…». «Умоляю Вас, никогда не думайте о самоубийстве, выбросьте из головы это, Вы же верующий человек», – писала Садовскому в конце 1920-х гг. его будущая жена Надежда Ивановна. Мысли о самоубийстве неоднократно посещали Садовского, особенно в 1918 г.

«Оклеена бумагой голубою…». В образах этого ст-ния можно усмотреть перекличку с мотивами воспоминаний Садовского о «Весах» («Высокие комнаты в стиле модерн. Синие обои»), с пародией на С. Соловьева («чтение Канта», «"ми" да "ми" – / Скучная трель музыканта»), а также со «2-й (драматической) Симфонией» Андрея Белого («герой, свихнувшийся на Канте», «музыка, не известно откуда возникшая», «огромное зеркало», «Там был ужас отсутствия и небытия»).

Шопенгауэр. Ср.: «Я стал искать спасения у мудрецов. Кант помог мне мало, а Шопенгауэр сделал то, что меня дважды вынимали из петли» (письмо к Андрею Белому от 15 дек. 1918 г. // Знамя. 1992. № 7. С. 175). Любопытно, как друг Садовского Ю. А. Никольский откликнулся на это стихотворение в письме 1920 г.: «полечусь… чтобы не дойти до Шопенгауэра».

<���Комарович>. Ст-ние обращено к Василию Леонидовичу Комаровичу (1894-1942) – литературоведу; в петербургских дореволюционных журналах печатались его статьи о молодом Достоевском. Вместе со своим другом Юрием Никольским посещал Садовского в 1918—1919 гг., приезжая читать лекции в Нижегородском университете. Из письма Комаровича от 17 авг. 1919 г.: «Как поживает Ваш роман? Я за него, помню, очень "держался" да и сейчас держусь. Потому и спрашиваю, не испугались ли Вы некоторых трудностей в нем (Вы и тогда боялись, помню), и не "выкинули" бы. Очень хочу видеть Вас, даже прямо потребность имею в этом. Да и накопилось много, с чем стоит поговорить. Хотелось бы познакомить Вас с интересными планами своими и даже – чего греха таить? – "подушить" Вас если не трагедией, то вроде…» (РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Ед. хр. 113). Речь идет, по-видимому, о романе «Кровавая звезда» (опубл. С. Шумихиным: De Visu. 1993. № 4). Подробнее о Комаровиче и его работах см: Бахтин М. М. Беседы с В. Д. Дувакиным. М., 2002, а также в кн.: Тахо-Годи А. А. Лосев. М., 2007 (Комарович был другом и собеседником А. Ф. Лосева). Крафт – персонаж из романа Ф. М. Достоевского «Подросток».

«Уже с утра я смерть за чашкой чаю…». Восстановлена зачеркнутая в рукописи последняя строфа.

«ДЕРЖАВНЫЙ ВЗМАХ ДВУГЛАВОГО ОРЛА»

Публикуется по машинописи с авторской правкой: РГАЛИ. ф. 464. Oп. 4 Ед. хр. 27. Л. 1-9. Часть последнего листа с сонетом «Николай II» оторвана. Работа была задумана как «Венок сонетов», в котором, согласно канонам, 15-й сонет слагается из первых строк предыдущих 14-ти. Этого не происходит, и можно предположить, что работа не завершена.

В НОВОДЕВИЧЬЕМ МОНАСТЫРЕ. 1929-1944 (РГАЛИ.Ф. 464. Оп. 2. Ед. хр. 39, Он. 4. Ед. хр. 5,15)

Ст-ния 1929-1944 гг. написаны в Новодевичьем монастыре, где Садовской жил до самой смерти, не выходя за его пределы. Хотя монастырь был изуродован и превращен в жилой массив и все церкви были закрыты, он всё же испытал благотворное воздействие намоленного в веках пространства. Он пропустил через сердце горечь впечатлений от уничтожения святынь, разрушения кладбища. Свои переживания он отразил в «Заметках» и «Дневнике» (Знамя. 1992. № 7). На этих же страницах много записей духовного содержания, выдержек из бесед со священниками. В 1930-е гг. начинается охлаждение Садовского ко всей светской литературе и к писательству как таковому, отсюда его негативные высказывания о всех русских писателях, вплоть до Пушкина. А себе он дает зарок: «Пора мне творить не стихи, а самого себя». Ст-ния, написанные в Новодевичьем монастыре, несут на себе печать замкнутой, обращенной в прошлое жизни, дум, сосредоточенных на смерти, и вместе с тем духовных озарении религиозно настроенного человека.

Расположение ст-ний и датировка представляют большую трудность. В архиве писателя (РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Ед. хр. 15) они подобраны по двум годам – 1929 и 1935. Но очевидно, что эта датировка условна: на многих листах обозначены две-три совершенно другие даты, потом зачеркнутые, и все они как бы приведены «к общему знаменателю». Нередко записанная в дневнике «заготовка» к ст-нию датируется позже, чем само ст-ние, что говорит о необязательности стоящей под текстом даты. К тому же часть ст-ний расположена в алфавитном порядке. Учитывая черновой характер авторских «подборок», публикатор предлагает сгруппировать ст-ния по циклам, пользуясь «подсказкой» автора, отказавшегося от замысла писать мемуарный роман «Истоки дней» фрагментарной прозой: «Писать надо дневник в стихах, ярко и образно изложить «се эти заметки и мысли. Поле богатое, И особый стиль для каждого рода и отдела (сны, детство, история, обрывки воспоминаний…» (Знамя С. 190). Составились такая схема: I. «Я в келье, как в гробу» (На кладбище), II. «Времени < тайный размах», III. «В твоих стихах мое трепещет детство», IV. (Учителя), V. «Верни меня к истокам дней моих», VI. «От сердца я излил благое слово» (Псалмы).

«Я В КЕЛЬЕ, КАК В ГРОБУ…»

Нине Манухиной. РГАЛИ. Ф. 2861. Оп. 1. Ед. хр. 413. Машино­пись с приложенным конвертом из Нижнего Новгорода, штемпель: 31.5.26. Нина Леонтьевна Манухина (1893-1980) – поэтесса, жена поэта Г. А. Шенгели; оба с дружеским сочувствием относились к Садовскому, вместе печатались во 2-м сборнике ВСОПО «Новые стихи» (1927). Двадцать седьмого февраля – 27 февраля 1917 г. было свергнуто самодержавие, что для Садовского означало гибель исконной России. Ср.: «Русь погребена безвозвратно <���…> Если Россия умерла, умер и я» (Знамя. С. 183): См. также комм, к ст-нию «27 февраля 1917 г.». В стихотворении присутствует нередкий для Садовского мотив невесты, которую «взяла земля».

Н. И. Садовской. РГАЛИ. Ф. 464. Оп. 2. Ед. хр. 37. Л. 35. Надежда Ивановна Садовская (Воскобойникова; 1889-1942) – жена поэта, ставшая необходимой помощницей для полупарализованного человека. «Женат с 1929 г. И вполне счастлив», – писал он К. Чуковскому в 1940 г. (Знамя. С. 192). После ее смерти Садовской перешел на попечение ее сестры Анны Ивановны Аббасовой.

Е. П. Безобразовой. Елизавета Павловна Безобразова – племянница философа Владимира Соловьева, двоюродная сестра поэта Сергея Соловьева – друга Садовского по университету и по работе в «Весах». В 1912 г. у нее развилась душевная болезнь на почве неудачного «романа» с Садовским. «Елизавета Павловна умерла осенью 1918 г. В больнице совершенно одна <���…> за год до смерти она перенесла тиф, после этого несколько месяцев была почти нормальная, но затем впала в прежнее безумие. В бреду она постоянно вспоминала о тебе» (письмо С. М. Соловьева к Садовскому нач. 1920-х гг. – РГАЛИ. Ф. 464. Он. 2. Ед. хр. 208). Ей же посвящено ст-ние «Слепцы».