Елена Коровина - Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории

Ключ подошел. Замок скрипнул и открылся. Николай покрасневшими от постоянных коронационных мероприятий глазами уставился на старинный свиток. Подумав, стал разворачивать, боясь, что свиток распадется на части. Но пергамент оказался отменным, хоть и было ему за 300 лет. Супруга Александра Федоровна, обожающая мистику, волшебство и старинные легенды, подтолкнула мужа под локоть – поторопила. Николай, и всегда-то неловкий, тут и вовсе выронил свиток. «Подожди, Алекс!» – прошептал, поднимая послание. Развернул, начал читать. Жена заглядывала через плечо, нетерпеливо шепча: «Что там? Что?»

Николай пробежал глазами первые строки: «Написано о моих предках-правителях. О сыне Алексея Тишайшего – Петре Великом. Об императрицах Екатеринах и Елизавете. Кажется, все правильно. А вот о том, что бедный Павел Петрович умрет не своей смертью. А вот об Александре-воине. Это, конечно, Александр I, победивший Наполеона. Теперь Николай I, Александр II…»

Императрица встрепенулась: «Неужели сказано, что его убьют бомбисты?» Николай прочел и коротко ответил: «Да. Потом о моем отце – Александре III…» Императрица аж привстала на цыпочки, стараясь заглянуть в текст: «А о тебе, Ники? А о нас?» Николай вздохнул: «О нас ничего, Алекс. Вот смотри сама!..» И он поднес свиток к глазам супруги. Та взглянула и растерянно протянула: «Это старинные буквы. Я не понимаю по-старославянски». Николай свернул свиток: «А я понимаю. Меня учили». Александра разочарованно вздохнула: «Жаль, что о нас ничего не написано. Я думала, узнаем о будущем… А может, и к лучшему: меньше знаешь – крепче спишь. Пойдем соберем фрейлин и станем играть в фанты!»

Фанты, правда, не задались. Николай был вял. Александра тоже быстро потеряла интерес к игре – забеспокоилась, не простудился ли ее обожаемый Ники? На ее приставания супруг отвечал: «Голова болит!» – и через полчаса ушел в спальню. И, только оставшись один, в ужасе позволил себе вспомнить пророчество неизвестного предсказателя, записанное на старинном свитке. Слова были страшными. Пророк из XVII века предрекал, что он, император, вступивший на трон в конце века XIX, станет последним из Романовых на русском престоле и будет убит собственными подданными. И еще старинный провидец умолял последнего императора достойно встретить неизбежное, не пытаться уклониться от зело страшной судьбы, ибо она предначертана Богом за все грехи рода. Только собственной кровью и прощением своих мучителей, уверял провидец, можно будет прервать ужасное кровопролитие, в котором Россия может вообще захлебнуться.

Что ж, стоит только склонить голову перед последним императором всея Руси, который, узнав такое пророчество, нашел в себе силы сначала царствовать, а потом принять неизбежный конец. И не один, а со всей семьей. Это вам не рвануть рубаху на груди. Это взять детей и вместе с ними выйти на расстрел. Такое смог повторить только еще один человек в мире – писатель и учитель Януш Корчак, которому фашисты предложили оставить своих учеников в концлагере, а самому уйти домой – к своим научным трудам. Но Корчак остался вместе с учениками в концлагере. Вместе их и ждала газовая камера…

После смерти императора Павла I выстроенный им Михайловский замок оказался предан забвению. Здесь не звучали больше ни трубы военных парадов, ни оркестр, игравший бальные танцы. Черная громада огромного замка, окруженная темным мраморным рвом и рядами деревьев, на которых расселились вороны, пугала петербуржцев, старавшихся не подходить близко.

Но несколько раз в месяц и к Михайловскому замку подкатывали кареты, из которых выбирались одетые для вечера дамы и кавалеры. Правда, их приезд не освещался ни свечами, ни факелами, да и ковровых дорожек перед ними не выкладывали. Все было по-простому, но именно на эти незатейливые вечера рвались самые утонченные представители светского общества. Вот только попасть удавалось единицам. Два огромных казака в алых рубашках тщательно сверялись со списком гостей, не пуская неприглашенных.

Именно так, таинственно и непривычно, начинался прием в салоне, а проще сказать, на квартире статской советницы Екатерины Филипповны Татариновой. Конечно, этим приемам далеко было до прежней пышности Михайловского замка. Екатерина Филипповна не обладала состоянием. Отец и мать ее, барон Федор фон Буксгевден и Екатерина Малтиц, служили еще при дворе Екатерины II, потом при Павле Петровиче и его сыне Александре I, но высших должностей не заняли. Правда, мать стала главной дамой в окружении великой княжны Александры Александровны, но ведь это не бог весть что – быть при княжне. Сама Екатерина Филипповна, тогда еще шестилетняя баронесса Катенька Буксгевден, была отдана родителями в 1789 году в Смольный институт, ну а после выпуска пристроена при дворе фрейлиной.

Замуж Екатерина Филипповна вышла за офицера Астраханского гренадерского полка Ивана Михайловича Татаринова. Это был брак по любви, но быстро выяснилось, что одной любви мало, а характерами молодые никак не сходятся. Однако Екатерина, теперь уже Татаринова, как верная жена, разделила все военные тяготы жизни мужа. Она даже в действующей армии во время войны с Наполеоном следовала за обозом супруга. Татаринов оказался невероятно храбрым, но во время заграничного похода был серьезно ранен, и его отослали домой. Только вот, вернувшись, он с женой жить не стал, а уехал в свое имение под Рязань, где и скончался. Ну а Екатерина Филипповна вернулась на родину – в Петербург под крыло матушки, которая и получила к тому времени за «долгую и беспорочную службу» казенную квартиру в Михайловском замке. Видно, начальство рассудило, что кто-то же должен присматривать за этой мрачной махиной, где жизнь замерла после смерти Павла. Вот семьям некоторых фрейлин и замковых инженеров и посчастливилось получить тут «хоромы».

Впрочем, Екатерине Филипповне такая уединенность оказалась только на руку. Ее таинственно-мистические вечера меньше всего нуждались в огласке. Дело было в том, что Екатерина Филипповна Татаринова собирала общество не для веселья, а для гадания. После положенных светских разговоров и комплиментов, после скромного позднего обеда наступало заветное время – открывались двери в особую залу, куда приглашались не все из присутствующих. Екатерина Филипповна сама подходила к тому, кого выбирала для ночного гадания, с остальными раскланивалась, обещая, что будет ждать их к следующему званому обеду. Никто не обижался, если его выдворяли. Все верили – Татаринова лучше знает, когда придет день для гадания им. Кому-то повезло сегодня – кто-то дождется своего часа в другой раз.

Гасли люстры, зачехлялись зеркала. Екатерина Филипповна вместе с подругой раздавала оставшимся гостям простые белые рубахи, скроенные наподобие рубища. Дамы и кавалеры расходились за ширмы и переодевались.