Дэвид Эдмондс - Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

«Не щадили никого», — вспоминает очевидец тех событий, англичанин Норман Бентуич. Он помнит «первобытную жестокость, гонения и то отчаяние, до которого была доведена еврейская община Вены — одна из культурнейших в мире и третья по величине в Европе. Очереди у консульств змеились на целые мили, и стоявшие в них непрерывно подвергались нападкам и издевательствам».

В апреле за воссоединение с Германией проголосовало 99,71% населения — и нельзя сказать, что эта цифра не отражает настроения австрийцев в период, когда объединение уже было свершившимся фактом. Однако следует помнить, что плебисцит и сам опрос проводились под вездесущим нацистским надзором и что католическая церковь настоятельно просила своих прихожан поддержать аншлюс, называя это «национальным долгом». Вскоре после опроса Геринг объявил, что через четыре года Вена будет «judenrein» (очищена от евреев): «Их тут не останется». Однако Линц, родину фюрера, требовалось очистить от евреев немедленно!

На этом этапе политика фашистов состояла в том, чтобы вытеснить евреев из страны, принудив к эмиграции. Насколько сильным было давление, можно судить по цифрам. В промежутке между мартовским аншлюсом и ноябрьской «Хрустальной ночью» Австрию — или, как ее теперь называли, Остмарк — покинули пятьдесят тысяч евреев, а к маю 1939 года в стране осталось меньше половины изначального еврейского населения.

Для фашистской экономики эмиграция, помимо прочего, означала пополнение казны Рейха за счет разграбления евреев. Новая власть стремительно шла к этой цели. Геринг приказал произвести учет всех еврейских предприятий; общая цифра составила два с четвертью миллиарда рейхсмарок, не считая стоимости жилых зданий. С 14 апреля был введен эмиграционный налог, Reichsfluchtsteuer, составлявший 25% всего налогооблагаемого имущества. Всякий эмигрант считался врагом Рейха, поэтому любое оставшееся в стране имущество стоимостью более пяти тысяч рейхсмарок подлежало конфискации. А с 27 апреля регистрации подлежал весь капитал, превышающий пять тысяч рейхсмарок, — чтобы ничего не было тайком вывезено или припрятано.

В ноябре 1938 года прогремела «Хрустальная ночь» — тщательно подготовленный «акт мести» за немецкого дипломата, убитого в Париже еврейским юношей. Семью этого юноши в числе пятнадцати тысяч других польских евреев власти Германии насильственно выдворили из страны — и люди оказались под открытым небом, на «ничьей земле» между Германией и Польшей. По всей «Великой Германии» прокатилась волна насилия: были осквернены сотни синагог, разгромлены тысячи еврейских домов, магазинов, школ. Все это происходило по велению нацистской партии — и по ее же велению было прекращено, когда руководство сочло, что дело зашло слишком далеко. В Австрии причиненный ущерб был оценен в 4 миллиона долларов. В довершение ко всему австрийской еврейской общине пришлось выплачивать свою часть контрибуции, наложенной на евреев Германии (fudenvermogensabgabe), — 20—25% имущества стоимостью выше пяти тысяч марок. Налог на эмиграцию вместе со штрафом составил два миллиарда рейхсмарок — и все эти деньги шли на вооружение.

Несмотря на тревоги Пауля, сестры — Термина и Хелена — вполне могли полагать, что они надежно защищены от забот и тревог венской еврейской общины. Они не имели к ней никакого отношения и не участвовали в ее делах. Семья стремилась к полной ассимиляции — так распорядился дедушка Людвига по отцу Герман Христиан, запретивший одиннадцати своим детям вступать в браки с евреями. Однако отец Людвига, Карл, нарушил этот запрет и женился на полуеврейке — правда, из семьи, давно обращенной в католичество. В итоге дети Карла были на три четверти евреями по крови, если и не по внешнему облику. Но после того как 31 мая 1938 года в Австрии начали действовать Нюрнбергские законы, семье Витгенштейнов наверняка пришлось распрощаться с иллюзией собственной неуязвимости. (Все это не касалось Маргарет, которая была замужем за американцем и в годы войны жила в Нью-Йорке. Ее старший сын Томас был агентом Управления стратегических служб, а младший, Джон, служил в военной разведке Канады.)

Цель Нюрнбергских законов, как объявил Гитлер на специальном заседании рейхстага после съезда партии в Нюрнберге в сентябре 1935 года, состояла в создании правового режима, в рамках которого немецкий Volk должен строить отношения с евреями. Этот режим включал в себя понятие «граждане рейха»; немецкие евреи этого звания лишались. Они становились бесправными, чужаками в собственной стране; только тот, в чьих жилах текла арийская кровь, мог именоваться Reichburger и наслаждаться всей полнотой социально-политических прав. Эти законы, говоря в исторической терминологии, отменяли эмансипацию евреев. Кроме того, они запрещали браки и внебрачные связи между немцами и евреями — чистота арийской крови была провозглашена необходимым условием выживания Volk. Из всего этого вытекая вопрос, жизненно важный для семейства Витгенштейнов с момента аншлюса: кого считать евреем? К моменту речи Гитлера окончательный ответ уже был сформулирован.

Главную проблему представлял статус тех, кого нацисты именовали «Mischlinge», то есть «с примесью еврейской крови». После долгих препирательств между нацистской партией (стремящейся раскинуть сети как можно шире) и государственными чиновниками (желавшими, напротив, сузить охват в практических целях) был издан ряд дополнительных указов. Нацисты были вынуждены принять во внимание высокую степень ассимиляции в немецком обществе. Межнациональные браки заключались веками, и чересчур жесткие законы повлекли бы за собой недовольство слишком многих немцев, чьи жены и мужья имели еврейское происхождение.

Теоретики расовой чистоты решили проблему Mischlinge, приняв за исходное поколение дедушек и бабушек. Евреями считались те, у кого трое из четырех предков имели сто процентов еврейской крови. Когда стопроцентными евреями были только двое из четырех предков, их потомок считался евреем только в том случае, если он исповедовал иудаизм или состоял в браке с евреем. Но это не значит, что «полуевреев» фашистский террор обходил стороной. Арийцами и, следовательно, полноправными гражданами Германии они все равно не были и жили в постоянном страхе за свою жизнь, заклейменные ярлыком «Mischlinge первой степени».

Каков же был, согласно этим законам, статус Людвига Витгенштейна, его сестер и брата? Если их отец Карл был чистокровным евреем, а мать Леопольдина — наполовину , тогда они считались бы в полной мере евреями и лишались бы прав Reichsburger. Если отец был евреем лишь наполовину, они назывались бы «Mischlinge первой степени». А вот если бы удалось доказать, что евреем был только кто-то один из их бабушек и дедушек, тогда они звались бы «Miscblinge второй степени». Это заметно повысило бы их шансы избегнуть преследований и сохранить собственность.