Семен Красильщик - Встреча на Эльбе. Воспоминания советских и американских участников Второй мировой войны

Собственно, то, что я находилась на Эльбе, было прямым нарушением приказа. После моего сообщения из крепости Юлих штаб главнокомандования союзных вооруженных сил в Западной Европе повторил свои инструкции специально для того, чтобы они были «доведены до сведения Энн». Это был ультиматум, согласно которому я не должна была «выходить за рамки служебных обязанностей, налагаемых на женщин». Иными словами, мне предписывалось находиться вдали от передовой. Но я была корреспондентом (а не какой-то там корреспонденткой!) ЮПИ и в журналистском деле могла дать сто очков форы любому мужчине. Теперь я собиралась сделать первый репортаж о встрече советских и американских войск на Эльбе, а такой репортаж мог быть отправлен только с передовой.

26 апреля 1945 года. В то утро, когда мы с фотокорреспондентом Алланом Джексоном летели над Торгау на двух небольших самолетах «L-5», городок казался до жути безлюдным. Мы знали, что американские пехотинцы встретились здесь вчера с русскими. В конце концов наши самолеты приземлились на клеверном поле на западном берегу Эльбы. Выбравшись из самолета, мы, преодолев дорожные заграждения, вошли в Торгау.

Номер американской газеты «Старс энд страйпс» с сообщением о встрече на Эльбе.

Тут я впервые увидала русского — молодого парня, на котором были только синие трусы и пилотка со звездочкой. Множество русских солдат, раздевшись до трусов, плыли через реку на нашу сторону. Парень мчался по улице, и с него стекала вода. Увидав нас, он закричал: «Ура, американцы! Ура, товарищи!» Охваченный дружескими чувствами, возбужденный, он повел нас к берегу, где мы нашли пару обшарпанных гоночных лодок. Поскольку все мосты были уничтожены немцами, мы поплыли через Эльбу на лодке.

Когда русские на восточном берегу увидели, что мы приближаемся, они бросились к реке через высокую мокрую траву, громко приветствуя нас. Среди радостных криков и бешеной пальбы из автоматов в воздух были слышны возгласы: «Да здравствует Рузвельт! Да здравствует Сталин!»

Солдаты помогли вытащить лодку на берег и выстроились по стойке «смирно». Один за другим они делали шаг вперед, отдавали честь, пожимали нам руки и возвращались обратно в строй. Потом лейтенант Григорий Отенчук, воевавший под Сталинградом, вышел вперед и от имени русских произнес речь. «Несколько лет назад, — сказал он, — немецкие солдаты были в Сталинграде. А теперь русские солдаты находятся здесь, в Германии, вместе со своими американскими союзниками».

Русские настояли, чтобы мы встретились с их командиром генерал-майором Владимиром Русаковым. Мы тронулись в путь. Я заметила, что почти у каждого из сопровождавших нас солдат на зеленоватой гимнастерке блестели медали.

Нас представили генерал-майору Русакову, спокойному коренастому человеку с иссиня-черными волосами. Он стоял в окружении своих солдат, а также американских солдат из 69-й пехотной дивизии, прибывших раньше. Командующий пригласил нас перекусить. Мне он сказал, что я первая американка, которую он и его подчиненные когда-либо видели, и посадил меня на почетное место справа от себя.

А потом начались тосты! Тосты за победу, вечную дружбу и вечный мир. Вскоре я поняла, что когда русские пьют за что-нибудь, то это дело серьезное. Мы пили коньяк. Потом вино. Потом шнапс. Потом водку. Потом еще что-то — я не могла разобрать, что именно, но по вкусу было очень похоже на спирт.

На завтрак были поданы сардины, пирожки с очень острой мясной начинкой, яйца. Русские брали сырые яйца, разбивали их и высасывали белок и желток.

После завтрака мы около часа беседовали со своими хозяевами. Материал для корреспонденции у меня был потрясающий — такого не было со дня высадки в Нормандии, — но он ничего не стоил, если бы мне не удалось его передать. Я понимала, что нужно возвращаться в Париж, и как можно быстрее. С большой неохотой покидала я этот праздник в Торгау и, добравшись до западного берега на все той же гоночной лодке, спросила у «моего» летчика, не может ли он доставить меня в Париж. Он очень терпеливо объяснил мне, что долететь до Парижа на крохотном «L-5» никак невозможно, но пообещал лететь на запад, покуда хватит горючего.

Подхватив пишущую машинку и пленку, которую Аллан попросил меня передать, я влезла в наш «L-5», и мы полетели на запад. Внезапно пилот сообщил, что видит самолет «С-47» ВВС США. Мы полетели за ним. Непонятно, почему этот «С-47» приземлился на каком-то поле, и мы сели вслед за ним.

Я бросилась к двум американским летчикам и попросила доставить меня в Париж. Это их весьма развеселило и озадачило, и они спросили, что за спешка. Я объяснила, что только что встретилась с русскими, что у меня сенсационный материал и что мне просто необходимо попасть в Париж, чтобы передать его. Оба летчика понимающе улыбнулись насмешливо и с явным недоверием. «Как же, как же, — сказал один из них. Я, значит, Сталин, а вот он — Рузвельт».

Видя, что спорить бесполезно, я спокойно уселась на траву под крылом «С-47». Устроившись в тени, я открыла пишущую машинку и начала печатать. Удивленные летчики подошли сзади и стали читать через плечо. Когда я обернулась к ним, чтобы узнать, как их зовут и откуда они, намереваясь включить эти сведения в репортаж, их отношение мгновенно переменилось. «Гляди-ка, — закричали они, — да она и впрямь встретилась с русскими! Ну точно, встретилась с русскими! Поехали!»

Мы забрались в самолет и полетели в Париж. Хотя приземлились мы довольно близко от города, мне еще пришлось ловить попутную машину, чтобы добраться до Парижа. Приехав в отель «Скриб», где располагался пресс-центр для корреспондентов, аккредитованных при Армии США, я первым делом направилась к окошку цензора, куда и передала свой репортаж, который начала писать под крылом «С-47», а закончила уже в полете. Вместе с ним я передала и пленку Аллана. Так мы стали первыми корреспондентами, сообщившими о встрече на Эльбе. В довершение всего Бойд Люис, который был главой ЮПИ при штабе главнокомандования союзных вооруженных сил, устроил мне выступление по радио с рассказом об этой волнующей встрече.

После войны мне удавалось добывать и другие сенсационные материалы: я брала интервью у канцлера Австрии Курта Шушнига, папы Пия XII, вдовы Муссолини, была корреспондентом ЮПИ на Нюрнбергском процессе, но ничто из этого не могло сравниться с тем репортажем о встрече с русскими в Торгау.

Когда я встретился с русскими, я был пулеметчиком 261-го батальона полевой артиллерии 9-й армии США в чине капрала. 24 апреля 1945 года наша часть передислоцировалась из Зиденгрёбена на восток, в Гросс-Эллинген, немного западнее Эльбы. С этой позиции наша артиллерия почти не вела огня, так как у нас был приказ стрелять только по тем целям, относительно которых было достоверно известно, что это вооруженные силы врага.