Жорес Трофимов - Илья Николаевич Ульянов

На рассвете 8 мая на безлюдном дворе у стены старого корпуса Шлиссельбургской крепости Александр Ульянов будет казнен. И вечным набатом, призывом к революционным действиям останутся предсмертные слова Александра Ульянова…

―…Убеждение в ненормальности существующего строя вполне во мне укрепилось, и смутные мечтания о свободе, равенстве и братстве вылились для меня в строго научные и именно социалистические формы. Я понял, что изменение общественного строя не только возможно, но и неизбежно.

Реальным проявлением этой неизбежности станет Великая Октябрьская социалистическая революция. Ее совершит народ во главе с партией коммунистов под руководством второго сына Ильи Николаевича Ульянова — Владимира Ильича Ленина. Деятельными членами этой партии станут и остальные дети этой семьи — Анна, Мария и Дмитрий.

Неутомимую, поистине подвижническую общественно-педагогическую деятельность Ильи Николаевича Ульянова высоко ценили его современники.

Писатель Валериан Никанорович Назарьев выразил мнение многих, когда в журнале «Вестник Европы» еще при жизни Ульянова назвал его «идеальным инспектором», «редким, исключительным явлением». «Это старый студент, сохранившийся таким, каким сидел на студенческой скамье, до настоящего времени, это одна из личностей, которых когда-то так мастерски изображал Тургенев, это студент в лучшем понимании этого слова». А в «Симбирской земской газете» в 1877 году В. Н. Назарьев писал: «Наше земство обязано г-ну Ульянову первыми и до сих пор лучшими учителями, а следовательно, и большею частью успеха».

Благодаря хлопотам, трудам, увлеченности Ильи Николаевича народное образование в Симбирской губернии сделало такие несомненные успехи, что министерство народного просвещения сочло необходимым опубликовать его отчет (только ульяновский отчет!) за первые десять лет работы (1869–1879) в своем журнале, чтобы ознакомить с ним общественность страны. В поволжских и столичных изданиях многократно появлялись похвальные отзывы о директоре народных училищ Симбирской губернии. В них подчеркивались ум и педагогическая опытность Ульянова, говорилось, что он организовал народное образование в губернии «едва ли не лучше, чем оно поставлено в других местностях России».

Взволнованные отклики вызвала его преждевременная кончина. Симбирские газетьы опубликовали, кроме некролога инспектора народных училищ Аммосова, воспоминания преподавателя кадетского корпуса Покровского об Илье Николаевиче. Статья Амосова появилась и в «Циркуляре Казанского учебного округа», а некролог безвестного автора ― в августовской книжке столичного журнала «Новь». И лишь министерство народного просвещения не сказало ни слова об одном из своих лучших работников, оно не сочло нужным опубликовать в своем центральном журнале некролог, присланный из Казани.

В середине 80-х годов Илья Николаевич уже не мог согласиться с официальным курсом правительства в области народного образования. Оставаясь на государственной службе, он твердо отстаивал свои взгляды, утверждал принципы передовой отечественной педагогики, боролся с темнотой и невежеством народа, последствиями рабства. Это и привело в конце концов к драматической развязке.

После казни Александра, ареста и высылки в 1887 году Анны и Владимира Ульяновых несколько лет об Илье Николаевиче вообще никто не осмеливался говорить в печати. Первым нарушил это молчание опять-таки Валериан Никанорович Назарьев. В «Симбирских губернских ведомостях» и журнале «Городской и сельский учитель» он в 1894 году поместил воспоминания о людях, имеющих «право на почетную известность и так или иначе составляющих предмет нашей гордости». Подробно рассказав о неутомимой деятельности Ульянова, мемуарист заявил, что «личность Ильи Николаевича, этого беспримерного труженика… так высока, что не поддается описанию». Воспоминания о таких людях, заключал Назарьев, «поднимают и ободряют человека, а главное, придают уверенность в том, что если мы имели и знали таких людей, как Илья Николаевич Ульянов и его сподвижники, то можем надеяться, что они будут, а все толки о нашем безлюдье — праздные толки праздных людей».

В 1898 году в столичном «Вестнике Европы» Назарьев публикует свои последние воспоминания, в которых вновь дает высокую оценку деятельности и нравственным достоинствам руководителя народного образования в Симбирской губернии, назвав чудом «появление в наших палестинах таких людей, как Илья Николаевич Ульянов…». Писатель настойчиво подчеркивал общероссийское значение его работы, его непоколебимую решимость сеять вечное, доброе, разумное. Среди чтимых им деятелей просвещения автор особо выделял симбирского директора. Так, вспоминая об изумившем его решении Корфа, конфликтовавшего с реакционным дворянством Екатеринославской губернии, покинуть Россию и обосноваться в Швейцарии, Назарьев заметил, что «не мог вообразить ни Ульянова, ни Ильинского, ни Языкова в роли добровольных эмигрантов».

В том же году в казанском «Волжском вестнике» появляются проникновенные воспоминания симбирянина, бывшего члена уездного училищного совета Н. А. Анненкова, близко знавшего директора народных училищ. Он поражался, «как глубоко, беззаветно, всего себя может отдать человек на служение идее; мы и мечтать не могли приблизиться к тому идеалу человека и гражданина, какой воплощали в себе Илья Николаевич Ульянов и его ближайшие питомцы… И я вполне глубоко сознаю и понимаю благоговение и преклонение перед обаятельной личностью Ильи Николаевича Ульянова.

Да, редко дарит и балует нас мачеха-судьба такими выдающимися деятелями…»

Восторженно отзывались о первом руководителе народного образования в Симбирской губернии сельские учителя при заполнении в 1895 году анкет Петербургского комитета грамотности при Вольном экономическом обществе. Так, Н. Бахаревский, рассказав о печальном положении начальных школ в конце 60-х годов, подчеркнул, что переворот наступил, когда инспектором был назначен «Илья Николаевич Ульянов, постоянно заботившийся об открытии новых училищ и об их устройстве». С первых же дней работы инспектором, делился воспоминаниями М. Юматов, И. Н. Ульянов «горячо принялся за свое нелегкое дело» и постепенно «стал выводить школы из младенческого состояния». С. Богородский, работавший в Кадиковском училище, считал, что И. Н. Ульянов, «игравший роль пионера народного образования», заложил такие прочные устои, поколебать «которые ни время, ни отдельные личности не в силах». С. Лоншаков стал преподавать в Тагайской школе уже после кончины И. Н. Ульянова. Но он много лестного слышал о нем от односельчан. «Это был, по преданию, — записал учитель в анкете, — неутомимый труженик в заботах о народных школах и вообще о народном образовании».