Всеволод Кочетов - Предместье

- Рамникова.

- Вот-вот, Рамникова! Я тут опять насчет тетки своей запрашивал, заодно и об агрономше приписал. Тетки все нет. Неужто не выдюжила? Не верится даже. Старушка не из слабеньких была. А Рамникова - та в Ленинграде. Только адрес зело удивительный: Исаакиевский собор!

- Да что ты?! Как же это могло получиться? - воскликнул Долинин, то ли обрадованный известием о Рамниковой, то ли удивленный ее необыкновенным местожительством. - Ищи, Батя Маргариту Николаевну непременно надо найти. И вообще, знаешь, следует поразведать, где наш народ. Давай списочек составим для памяти, кого отыскивать.

Терентьев придвинул стул поближе к столу, закурил цигарку.

- Первым, - сказал он, - запиши Мудрецова.

- Кто такой?

- Как "кто такой"! Николай Николаевич. Заве дующий, метеорологической станцией.

- Тьфу, запамятовал! В самом деле, человек хороший. Но чем же он будет тут заниматься? Никакой метеостанции нет, даже и градусника ни одного не осталось...

- Можно, если хочешь, и не писать его. - Терентьев сказал это с преувеличенным равнодушием. - Я же как специалиста его не очень знаю. Помню только, что ловок он уток бить влёт. Уж до того ловок...

- Товарища, что ли, себе ищешь по охотничьему делу? - Долинин выжидательно посмотрел на Терентьева. - Это ты брось. Не время для этого. А в список вот кого запишем первым: директора весенской школы. Хороший коммунист, отличный организатор...

Список получился довольно большой. И учителей вспомнили Долинин с Терентьевым, и врачей, и агрономов, зоотехников, многих ударников из совхоза, заводских инженеров, партийных и советских работников, пораскиданных войной неизвестно куда.

- Адреса знать надо, надо! - Долинин подвел черту под колонкой фамилий. - Глядишь, понадобятся.

Закончив эту работу, попросили Вареньку согреть чаю. Чай был жидкий, не в пример тому, каким Долинина угощал днем начальник штаба. Долинин сказал об этом Терентьеву. Вновь заговорили о плане освобождения Славска, о равнодушии военных к их плану.

- Вот что! Еду к секретарю обкома, - решил вдруг Долинин. - Покажу план ему, пусть рассудит. Пусть будет так, как он скажет.

- Правильно! - поддержал Терентьев. - Говорил я, надо идти выше: с верхов всегда видней.

Долинин распорядился, чтобы машина у Ползункова была к девяти утра на полном ходу и без всяких чтобы капризов; карты и бумаги переложил из полевой сумки в портфель; в подвальчик свой за поздним временем не пошел, спать стал устраиваться здесь же, в райкомовском кабинете, на диване.

Утром, провожаемый Солдатовым, Пресняковым, Терентьевым и Варенькой, он уехал. Преснякову успел сказать вполголоса:

- Так ты присматривай... что просил-то...

- Насчет Цымбала? Делается уже. Будь спокоен.

Глава третья

1

Секретарь обкома читал объяснительную записку нескончаемо долго. Он то возвращался к первой странице, то подчеркивал отдельные строчки на страницах в середине; кое-где ставил птички на полях.

Долинин догадывался об этом лишь по движениям его руки с красным карандашом. В излишне податливом кожаном кресле он провалился так глубоко, что с неудобной своей позиции видел через стол только лицо секретаря обкома. Бумаги же были заслонены письменным прибором из светлого уральского камня. Что там подчеркивалось, что отмечалось? Подняться бы и взглянуть, о Долинин не мог решиться на это, хотя человека, к которому пришел за окончательным словом о своем плане, знал очень давно, еще по комитету комсомола машиностроительного завода на Выборгской стороне. Они работали там оба в годы первой пятилетки. Тогда этот человек был секретарем заводского комитета, а он, токарь-расточник Долинин, молодым комсомольским активистом. Пять лет прошло уже и с того дня, когда секретарь обкома райкома вез его на своей машине в сельский район, подбадривая по дороге: "Специфика не спорю, есть. С турбин на капусту переключаться не так-то просто. Но главное - понять задачу, понять свою роль в районе. Остальное приложится. Агрономом можешь ты не быть, но большевиком ты быть обязан! Почти стихи. А что касается помощи, сама она к тебе не придет: звони, наезжай, тормоши, что называется".

Ожидая сейчас решения судьбы своего плана, Долинин пристально следил за выражением лица секретаря. А тот, покончив запиской, уже водил карандашом по пунктирам и стрелам наступления, старательно вычерченным Долининым. Дым его пали росы клубился над зеленью лесов и над синими пятнами оврагов тянулся к черным кубикам кварталов Славска. Долинину чудились близкие битвы за освобождение района, он видел дым, сражений, слышал гул канонады, победные клики.

Секретарь обкома поставил справа от Славска красный кружок, и бросил окурок в пепельницу.

- Помнишь Антропова? - Его карандаш уткнулся острым кончиком в обведенное место. - Директора этого совхоза. Недавно встретились на Волховском фронте. Командует батальоном. Два ордена. Вы его снимали, кажется, или собирались снять?..

Долинин невольно вспомнил папку, которую перелистывал неделю назад.

- Выговор дали.

- А кстати, - секретарь обкома окинул взором его грудь, - где твоя медаль?

Долинин в недоумении коснулся рукой своего ордена.

- Вижу - Красная Звезда, - сказал секретарь обкома. - Знаю - за лыжи. Семь тысяч изготовили? Неплохо. Но я спрашиваю: где твоя медаль, золотая выставочная медаль? Или ты стыдишься ее сейчас: дескать, война, гаубицы, парабеллумы! - а тут какой-то желтенький пятачок, и за что? За капусту! Да, это ужасно для такого боевого секретаря, как ты, да еще и партизана!

Уронив локтем медный стаканчик с карандашами, Долинин протянул руку к своему плану:

- Но...

- Нет, "но" не в этом, - перебил секретарь обкома, машинально отстраняя его руку от карты. - "Но" в том, что ты мне не ответил, где же все-таки твоя золотая медаль?

- Спрятал в несгораемый.

- Плохо! Очень плохо! - Секретарь обкома передвинул тяжелые осколки снарядов на чернильном приборе. - "Спрятал в несгораемый"! А ты достань! Он стукнул остроугольным стальным обломком по пачке бумаг. - И прикрепи ее рядом с орденом. Конец же апреля! Ты сеял в это время, Долинин. А сейчас места себе не находишь. Вот где настоящее-то "но"!

- Мне казалось, что у меня есть и место, и дело. Я...

- Только казалось. Бродишь по дивизиям, в полках сидишь, где колесо починишь, где телегу, кому сенца подкинешь, кому досочек. Что ты, снабженец? Или без тебя интенданты обойдутся? Ты же руководитель сельского района. Сельского! Пойми...

- Но я...

- Опять - "но"! У тебя нет людей? У тебя нет коней и машин? У тебя нет семян? - Долинин молча кивал головой при каждом вопросе. - А земля-то есть у тебя, наконец, или тоже нет?

- И земли почти нет. Мало, во всяком случае.

- Этого мало? - Острый ноготь прочертил длинную отметину вдоль коричнево-красной линии, пересекшей долининскую карту. - Засей, и ты увидишь, как это много. - Секретарь обкома понизил голос. - Я же понимаю, Долинин, у тебя ничего нет. Но и ты пойми: авитаминоз в городе, цинга, снабжение через Ладогу... Настой из еловых веток - это... это... Не нахожу слова... Врачи рекомендуют, а я не верю. Капуста нужна, морковка. А где они?