Ирина Ободовская - После смерти Пушкина: Неизвестные письма

Макаров, автор этого сюрприза, с нетерпением ждет со­общения о впечатлении, которое на тебя произведет порт­рет. Надо мне тебе рассказать, каким любезным образом он предложил свои услуги, чтобы вывести меня из затруднения с дагерротипом и фотографией, которые у меня были, пото­му что оба они были неудачными. Он пришел однажды ут­ром к нам работать над портретами детей, и мне пришла в голову мысль посоветоваться с ним, нельзя ли как-нибудь подправить фотографию, и не поможет ли в этом случае кисть Гау. «Да, — сказал он, — может быть». Потом, глядя на меня очень пристально, что меня немного удивило, он ска­зал: «Послушайте, сударыня, я чувствую такую симпатию к вашему мужу, так его люблю, что почту себя счастливым способствовать удовольствию, которое вы хотите ему доста­вить. Разрешите мне написать ваш портрет, я уловил харак­тер вашего лица и легко набросаю на полотне только голо­ву». Ты прекрасно понимаешь, что я не заставила себя про­сить, в таком я была отчаянии, не имея ничего после столь­ких хлопот. Он назначил мне сеанс на следующий день, был трогательно точен и заставил меня позировать три дня подряд. Не утомляя меня, делая большие перерывы для отдыха, он закончил портрет удивительно быстро. Я спросила его о цене, он не захотел мне ее назвать и просил принять порт­рет в подарок, который он счастлив тебе сделать. Не забудь выразить ему свою благодарность, я непременно ее пере­дам. Мы расстались с ним очень тепло, он обещал время от времени бывать у нас. Положив руку на сердце, он меня вся­чески уверял в своем уважении и преданности. Теперь он начал писать портреты г-на и г-жи Айвазовских» (8 июля 1849). «Жду твоего первого письма с нетерпением, чтобы узнать доволен ли ты сходством».

Посылая портрет, Наталья Николаевна в конце письма упоминает о портретах супругов Айвазовских. Знаменитый художник-маринист Иван Константинович Айвазовский был знаком с Пушкиным. Один из современников в своих воспоминаниях рассказывает, что в 1836 году Пушкин с же­ной были в Академии художеств на осенней выставке, и там поэт разговаривал с Айвазовским. Но и после смерти Пуш­кина Айвазовский продолжал знакомство с семьей поэта. Так, в 1847 году он подарил Наталье Николаевне свою кар­тину «Лунная ночь у взморья». Недавно эта картина Айвазовского была обнаружена в Риге и приобретена Картин­ной галереей имени И. К. Айвазовского в Феодосии. На обо­роте имеется полустершаяся дарственная надпись: «Ната­лье Николаевне Ланской от Айвазовского. 1 Генваря 1847 г. С. Петербург».

В письмах 1849 года Наталья Николаевна не раз упоми­нает о визитах Айвазовского, а 4 июля записывает, что, бу­дучи в городе, заезжала к Айвазовским, но они в это время обедали. Она уехала, передав через слугу о своем сожале­нии, что не видела их, и обещала заехать в другой раз. «Айвазовский прибежал вечером на Острова, — пишет Ната­лья Николаевна, — и, не застав меня дома, передал через Са­шу, что он пришел извиниться за глупость своего слуги, ко­торый не захотел обо мне доложить».

Часто бывал у Натальи Николаевны летом 1849 года и Петр Александрович Плетнев, живший поблизости на даче. Видимо, он приезжал представить ей свою молодую жену, и Наталья Николаевна в один из вечеров решила запросто всей семьей навестить друга своего покойного мужа.

«Утро сегодняшнего дня я употребила на письмо мадам Бибиковой, а вечером на одно доброе дело. Мы отправи­лись гулять в сторону лесничества, чтобы отдать визит Плетневу. Мы никого не застали дома, но зайдя в публич­ный сад, где играла музыка, мы его встретили прогуливаю­щимся под руку с женой. Он нас увидел издалека и бросился навстречу. Узнав, что мы у него были, он настоял на том, чтобы мы вернулись. Мы были вынуждены уступить его про­сьбам. Но чтобы не оставаться там долго, я сослалась на то, что мне в 9 часов надо укладывать Азиньку. Сегодня его жена не показалась мне некрасивой, даже совсем наоборот, а дочь его, напротив, порядочная дурнушка. Он кажется очень счастливым, водил нас всюду по своей даче. Наш ви­зит ему доставил удовольствие, но смутил его жену, которая выглядит очень застенчивой» (26 июля 1849 г.).

Мы уже не раз говорили о Плетневе. Приведенные стро­ки еще раз подтверждают его очень теплое отношение к На­талье Николаевне. Краткость этого посещения, видимо, на­до объяснить деликатностью Натальи Николаевны; видя, что молодая хозяйка смущена их неожиданным визитом да еще такой большой компанией, она не захотела долее ее стеснять.

Теперь перейдем к одной из интереснейших встреч На­тальи Николаевны, которая очень подробно описана в ее пи­сьмах 1849 года. Мы имеем в виду ее встречу с княгиней Ели­заветой Ксаверьевной Воронцовой. Об увлечении Пушкина Воронцовой написано очень много. Исследователи по-раз­ному смотрят на этот роман: одни отрицают его серьезность и значение для Пушкина, другие приводят доказательства то­го, что у Воронцовой якобы даже был от Пушкина ребенок. Посмотрим, о чем говорят публикуемые нами письма.

«Графиня Строганова едет сегодня вечером к Лавалям и очень меня звала поехать к ним вместе с нею. Не знаю, ре­шусь ли я на это и не возьмет ли верх моя лень» (17 августа 1849 г.).

«...Надо, однако, вернуться ко вчерашнему вечеру, о ко­тором я не смогла тебе рассказать. Мне кажется, я останови­лась на прогулке на Острова. У елагинской дамбы мы увиде­ли остановившуюся коляску Строгановых, и графиня сдела­ла нам знак, чтобы мы подъехали к ней поговорить. При по­вороте лошади, это были серые, запутались, и мы сошли с коляски из опасения какого-нибудь несчастного случая. Прохожие пришли на помощь Василию, а мы тем временем подошли к экипажу Строгановых. Графиня снова предложи­ла заехать за мною на вечер к Лавалям, и, договорившись обо всем, мы расстались. Сев в коляску, мы отправились прямо домой — мне надо было заняться туалетом, так как графиня должна была заехать за мной в 9 часов. Я была в бе­лом муслиновом платье с короткими рукавами и кружевным лифом, лента и пояс пунцовые, кружевная наколка с белы­ми маками и зелеными листьями, как носили этой зимой, и кружевная мантилья. В момент отъезда Александрина дала мне свой именинный подарок — очаровательную лорнетку; она отдала мне ее вчера, потому что моя была далеко не эле­гантна.

Когда мы приехали, там уже собралось большое обще­ство. До того как начался вечер, был обед, и дипломатиче­ский корпус был в полном составе. Твоя старая жена как но­вое лицо привлекла их внимание, и все наперерыв подходи­ли и смотрели на меня в упор. Феррьеры также там были и тоже оказались в числе любопытных. Так как муж уже был мне представлен у Тетушки, он сел около меня, чтобы пого­ворить. Жена не сводила с меня глаз сидя на диване напро­тив.