Павел Кодочигов - Второй вариант

Его отец любил ходить пешком, и не по дорогам, а одному ему известными тропами, через леса и болота. Полуэкт часто увязывался за ним и в хождении по бездорожью полюбил и познал природу, научился определять стороны света по звездам, по кронам и коре деревьев, муравейникам и по многим другим приметам. Ребята лес знали плохо, и Полуэкт без устали учил ориентированию на местности, хождению по азимуту и чтению карты.

Сапер и фельдшер, сделав свое дело и приняв зачеты, отбыли, а занятия продолжались. Учились быстро и бесшумно ползать, захватывать пленного, вести бой в окопах, метко стрелять и бросать гранаты на разные дистанции и из самых неудобных положений. Занимались в темное время суток, когда легко ошибиться в расстоянии и глаза долго привыкают к темноте после осветительных ракет.

Совет Ермишева Шарапов тоже не забыл. Сначала свозил новичков на тот берег, чтобы "пообмялись" на чужой территории, потом еще несколько раз поснимать мины и порезать проволоку. Трусили вначале новенькие, как в первый бой собирались, даже письма домой накануне писали, но постепенно пообвыкли, работали все спокойнее и увереннее.

Шарапов проверил группы резаков, минеров и пошел в дальний конец поляны, где отрабатывали "эвакуацию раненых" и "транспортировку пленных". Новый старшина Бербиц делал короткие замечания, иногда показывал, как лучше взвалить или тащить. Он был инструктором, и потому даже не улыбался.

- Как мешки? - спросил Полуэкт.- Пробовали? - Во фронтовой газете недавно мелькнуло сообщение о том, что разведчики притащили пленного в мешке.

- Ну их,- отмахнулся Бербиц.- На плащ-палатке удобнее, а возьмем, так и без нее утащу.

- Покажи-ка, как?

Бербиц хмыкнул:

- Кто "пленный"? Ах, Бахтин! Ложись, Вася, и нишкни, будто ты связанный.

Бахтин неохотно лег. Бербиц рывком поднял его над головой, обернул вокруг шеи, как горцы таскают овец, и спросил:

- Куда его, командир? Может, в Волхове искупать, чтобы не дрожал? Боится, что уроню его высочество. Ребята хохотнули.

- На ту сторону поляны и обратно можешь?

- Гы-ы,- засмеялся Бербиц и побежал.

Вернулся свеженький, без бисеринки на лбу. Слабосильных во взводе не было. На Скубу и Андрейчука стоило только посмотреть, все легко играли двухпудовыми гирями, а Карянов даже поднимал гирю зубами и отбрасывал далеко в сторону, он же кулаком разбивал любую дощечку, что удавалось далеко не каждому; но такой силе и выносливости удивился даже Бахтин:

- Ну, Миша,- протянул напевно и с восхищением.- В случае чего ты меня под мышку, Карянова под другую и дай бог ноги.

- Могу! - согласился Бербиц.- Еще и третьего на загорбок посажу, но пусть вас лучше не ранят, ребята.

2

Ранний ноябрьский снег, казалось бы, надежно укрывший землю, растаял. Постояло несколько теплых дней, и за ними, после хорошего бурана, пришла зима, с тихими ночами и прозрачным морозным воздухом. И тоже ненадолго. Вдруг пошел дождь, за ним снова снег, и заколебалась, задурила капризная новгородская погода.

Занятия продолжались, но шла и подготовка к новому поиску. Артиллеристы приучали немцев к ночным перестрелкам, связисты - к вечерним концертам. Вражеские солдаты охотно слушали "Катюшу", "Пожарного", "Там на шахте угольной", романсы Козина и отзывались огнем из всех видов оружия на песни "Широка страна моя родная" и "Вставай, страна огромная..."

Полковой агитатор Колпаков в разное время передавал сводки Совинформбюро. Их слушали внимательно, если какие-то слова заглушала пулеметная очередь, просили повторить. Колпаков выполнял просьбы, а закончив чтение, добавлял несколько слов от себя, не особенно стесняясь в выражениях, и кричал:

- Гитлер капут! Гитлер капут! Гитлер капут! Немцы открывали ошалелую стрельбу и в свою очередь кричали:

- Рус капут!

Эти выкрики позволили установить, что в выбранном для нападения дзоте караульную службу несут четверо. Самого старшего окрестили Мефодием, младшего - Николаем, еще двоих - Кирриллом и Дмитрием. "Мефодий" стрелял редко и почти не пускал ракет. Его сменщик "Николай" строчил беспрерывно. Брать решили старшего - менее активен, наверняка хуже видит и слышит.

Дзот "Мефодия" находился между опорными пунктами Стрелкой и Кречевицами и не очень далеко от берега. Немцы на этом участке были непугаными и вряд ли допускали, что русские смогут преодолеть сложный1 водный путь из Малого Волховца в Волхов, когда появились забереги и вот-вот должен стать лед.

Операция началась с перестрелки артиллеристов. Под ее прикрытием первая лодка отчалила от берега. Деревянная, на которой плавали раньше, с наступлением холодов сильно примерзала к земле, столкнуть ее в воду не хватало сил, да и по замыслу поиска нужны были две лодки, и пришлось их делать самим, каркасные, обтянутые плащ-палаточным полотном. Гвоздей не было, сверлить отверстия нечем, но тут развернулись Шиканов, Калинин и Латыпов. Отверстия пробивали пулями и стягивали части ремнями. Лодки получились легкими, но не очень устойчивыми.

Однако первая "скорлупка" ходко пересекла приток и под его левым берегом вышла в Волхов. Шарапов подал команду на отплытие второй. Ребята замерли на высоких сиденьях, боясь шелохнуться, чюбы не качнуть хлипкое суденышко. В Волхове мощная струя подхватила его и понесла к противоположному берегу, к промоине в забереге, которую продавила первая лодка.

- Осторожно, не торопитесь,- тихо предупредил Шарапов.

Но куда там! Сколько ни отрабатывали посадку и высадку, многие черпанули в сапоги воды, и сам Шарапов по локоть окунул правую руку.

Бахтина вынесли из лодки на руках. Он должен быть сухим.

- Как у вас? - с тревогой спросил Полуэкт у Спасских.

- Плохо. Хватили бортом.

Шарапов примолк: если сорвется первый вариант и придется работать по второму, поиск затянется на неопределенное время. Продержатся ли так долго на декабрьской стыни промокшие ребята?

- Будем переформировывать группы. Всех сухих ко мне,- приказал помощнику командира взвода.

Скоро рядом пристроились Тинибаев, Андрейчук, Карянов, Калинин, Шиканов, Вашлаев, Бербиц, Скуба, Латыпов. Еще Бахтин и Спасских. Не все потеряно!

Метрах в ста от вражеских траншей был небольшой обрывчик, подточенный паводковыми водами Волхова. Добрались до него, а дальше, к проволочному заграждению, поползли Карянов, Калинин и оба слухача. Скрылись из глаз, слились со льдистым после недавней оттепели снегом, и застопорилось время, переключилось на новый ход, потянулись часами минуты.

Карянов лежит на спине, чтобы лучше видеть проволоку, ждет пулеметные очереди и под их шумок у самого столба режет колючку. Калинин удерживает туго натянутую, рвущуюся из рук нить, отводит конец в сторону и приматывает к верхнему ряду. Холодное железо прихватывает, сдирает кожу с пальцев, а перчатки не наденешь, руки без помех должны чувствовать ножницы, проволоку, иначе можно нашуметь.