Павел Кодочигов - Второй вариант

- Немцы на стации есть?

- Нет,- отвечает девица.

- Кто стрелял по нам?

- Охранники, должно быть.

- Сколько их?

- Всего четверо,- скользит улыбка по лицу девицы.

Начальник станции молчит. Не понимает? Шарапов скосил глаза на раскрытый журнал. Записи в нем на русском.

- Вы ведете журнал?

- Я.

- Так какого черта не отвечаете? Есть поезда на подходе?

- Есть,- подтвердил после небольшой паузы.- От Резекне идет на Остров.

- Какой? - продолжал напирать Полуэкт.

- Воинский эшелон. Без остановки.

- Когда?

Начальник станции посмотрел на часы:

- Минут через двадцать - двадцать пять. Следом идет бронепоезд.

- Вот как?! Предупреждаю: если врете, разговор с вами будет короток. Гражданских много на станции?

- Ушли.

- Немцы поблизости есть?

- Ремонтная рота стоит в трех километрах по дороге на Балтинаву. Больше никого.

- Теперь слушайте меня: никуда не звонить. Если позвонят вам, отвечайте, но о нас ни слова. С вами останется наш товарищ,- кивнул на Бербица.- Он знает и немецкий, и латышский.- Соврал, не моргнув глазом, Полуэкт, а Бербиц согласно покивал головой.- Вам тоже придется побыть здесь,- сказал девице в черном.

На улице вопросительно посмотрел на разведчиков:

- Слышали? Как нравится?

- Если остановится, съедят заживо.

- До этого, думаю, не дойдет, а заваруха крепкая может быть. Олег, давай со своими на дорогу к Острову и окопайтесь как следует, а мы дома осмотрим, не прячется ли там кто-нибудь.

Спасских ушел, а дома осмотреть не удалось. Появился, как из-под земли вынырнул, комбат-1, капитан Демьянюк, сказал, что поезда надо пропустить - их дальше встретят.

- А ты иди со своей группой вперед. Если что сорвется, подорвете полотно. Противотанковые есть?

- Всегда с собой.

- Ну и добро. Всем замаскироваться, ни одного чтобы не видел,- отдал приказ прибывающим ротам.

- Бербиц на вокзале начальника станции сторожит. Смените его, а то у меня всего восемь человек осталось,- попросил Шарапов.

- Ладно, догонит вас Бербиц. У него ноги длинные.

Тропкой по левой стороне полотна пробежали с полкилометра, укрылись за сложенными на лето деревянными щитами. Вылили воду из сапог, портянки перемотали. Пока поезда нет, перекусить решили - со вчерашнего пиршества на хуторе маковой росинки во рту не было,- достали сухари да тут же обратно в мешки побросали. Впереди станции пушкари прямо на рельсы устанавливали "сорокапятку"! Другой приказ пришел? Биться решили? Узнавать об этом некогда с другой стороны дымок показался. Закрутили головами: на поезд - на пушкарей, и снова на поезд. А пушкари снаряды подтаскивают, пушчонку свою на дорогу нацеливают, и никто их не прогоняет.

Машинист из окна выглядывал и артиллеристов, конечно, видел, но ход не сбавил, раздавить, видно, решил, а они чего-то тянули. Три вагона мимо разведчиков проскочили, тогда только выстрел раздался. Сноп искр из паровоза, будто клюкой по большой головешке ударили. Скрежет металла, лязг буферов, грохот небывалый. Головы в землю - думали, состав на них повалится, но он поспотыкался, поспотыкался и встал. Полураздетые немцы из передних вагонов высыпали, ничего спросонья понять не могут, по лесу строчат. Из автоматов по ним, гранатами по ним - загнали на другую сторону полотна. Там немцы опомнились, огонь открыли. Автоматов у фрицев в десять раз больше, всех бы перерезали, если не щиты. Пушка тоже стреляет, осыпает укрытие разведчиков осколками. Не знаешь, откуда и смерть ждать.

Батальоны на станции в цепи развернулись, в наступление пошли. Мало снарядов, так еще и пули от своих полетели. Надо отходить, неизвестно только, как и в какую сторону. Позаглядывали в придорожную канаву: прямая, узкая, мазута в ней до черта и перекладины поверху. Ни идти, ни ползти, а выхода иного нет. Попрыгали, к своим на полусогнутых начали пробираться. Выскочили из канавы перед "сорокапяткой" и увидели около пушки Демьянюка. Светлые голубые глаза комбата налиты кровью.

- Почему стрельбу открыли? Кто приказал? - кричит, размахивая пистолетом перед носом артиллеристов.

- Сержант, командир расчета.

- Где он? Пристрелю, как собаку!

- Убег от греха подальше. Не знали мы... Думали как лучше.

Всего и дел: прозевали пушкарей, не предупредили вовремя, а командир расчета инициативу проявил.

Увидев перевязанного разведчика, Демьянюк еще больше рассвирепел:

- У меня впереди люди были! Вы же их всех могли перебить, мать вашу так-перетак... Вот полюбуйтесь на свою работу!

Всегда спокойного, выдержанного Демьянюка не узнать. Не удалось сорвать злость на сержанте, на разведчиков накинулся:

- Вы почему здесь? Я где приказал вам быть?

Только вырвавшийся с ребятами из лап смерти Шарапов из последних сил сдерживает себя, отвечает с иронией:

- Не захотели умирать попусту и без "музыки",- щелкает вхолостую затвором автомата.- На заправку прибыли.

Комбат бешеные глаза на него в упор, всем телом к нему. Шарапов своих тоже не отводит, и Демьянюк приходит в себя, бросает пистолет в кобуру, говорит, отворачиваясь:

- Ладно, идите заряжайтесь.

На станции никого. Повозки стоят неразгруженные, противогазы валяются в кучи сваленные, шинели. Один начальник штаба на станции и четыре автоматчика с ним. Бегом к нему:

- Где заправиться?

- Вон за сараем кухня стоит. Там и боепитание. По диску набили, за вторые принялись - Цыцеров появился:

- Немцы со стороны Балтинавы прут! Иди отбивай!

Началось! И здесь они будут в каждой дыре затычкой. Набили карманы патронами, два ящика "лимонок" расхватали и бегом на западную окраину станции, к домам, которые не успели осмотреть. Цыцеров своих автоматчиков подослал. Стало одиннадцать человек.

За домами поле с некошеной травой. Немцы идут в полный рост. Воротники френчей расстегнуты, рукава загнуты, автоматы на изготовку, но молчат. Непобедимым видом хотят запугать. Откуда их принесла нелегкая? Из эшелона не могут быть... Ремонтная рота, о которой говорил начальник станции? Ну, с этими как-нибудь...

Дома к наступающим глухими стенами обращены. Из окон не постреляешь и на чердаки не заберешься. В прогалах между домами придется становиться. Обзор будет неполный, но можно перекрывать друг друга. Еще бы человек пять для резерва... Оглянулся на станцию и понял, что помощи ждать неоткуда. Объяснил ребятам план боя, разослал по местам и предупредил, чтобы без команды не стреляли.

Немцы близко, а это еще что? Вгляделся и ахнул: между цепью и домами, параллельно им, стадо свиней шествует. Рядом все грохочет и рвется, а они идут себе как ни в чем не бывало.

Цыцеров кричит, чтобы огонь открывали. Цыцерова понять можно: он не о себе беспокоится, а о том, чтобы полк между двух огней не оказался. Полуэкт же видит, что начинать пальбу и раньше времени обнаруживать себя невыгодно. Надо ближе подпустить.