Василий Коньков - Время далекое и близкое

Я узнал об этом от одного из офицеров тыла. Пользуясь, случаем, поспешил в 35-й автополк. Подполковник Иващенко на мой вопрос о причинах случившегося ответил, что с Павловым творится что-то неладное. О старшем лейтенанте все отзывались положительно. Больше того, его характеризовали умелым и решительным командиром. И документы личного дела офицера подтверждали это.

Я долго беседовал с Павловым. Человек тяжело переживал случившееся. Когда ему был задан вопрос о семье, о том, что пишут из дома, он вдруг почернел лицом. Оказывается, до офицера стороной дошел слух, будто его семью уничтожили фашисты. И случилось это перед тем моментом, когда роте предстояло выполнять сложный и опасный рейс.

Что ж, и у генерала болит сердце той же болью, какой кровоточит сердце его солдата. Как мог, я тогда постарался успокоить старшего лейтенанта Павлова. Но и при этом остался строг к офицеру, сказав, что на то и существует она, воля командирская, чтобы уметь подавлять не только минутные слабости подчиненных, но прежде всего самому держаться в рамках. Подполковник Иващенко, как говорят, по своей линии разобрался с Павловым. Но главное, что мы сумели сделать, - помогли офицеру, попавшему в беду, обрести былую уверенность, решительность. Он молодцом показал себя в Висло-Одерской операции.

Не знаю, кому принадлежат слова о том, что все зависит от командира. Но они справедливы. Правда, если и командир справедлив, с умом подходит к решению любых сложных вопросов. Единоначалие, оно ведь требует в человеке хороших начал, добрых помыслов, истинно партий-" ной мудрости. Без этого трудно начальнику: не авторитетно его слово.

А слово на войне вершило большие дела. Оно и ненависть к врагам разжигало, и от скоропалительных, неразумных шагов удерживало. Вот говорю об этом и вспоминаю ликующие дни мая 45-го в Берлине, у поверженного рейхстага. Обстановка самая праздничная. Офицеры и красноармейцы никак не могут совладать с радостью от добытой в жестоких боях победы над заклятым врагом. Есть и такие, кто никак не может унять горе от потери верного и надежного фронтового друга, погибшего буквально за час до победного залпа, проклинает в душе все, что связано с фашизмом, гитлеризмом.

И в этот момент мы, работники тыла армии, выкатываем на центральную площадь все имевшиеся тогда в наличии походные солдатские кухни. Делаем это, чтобы накормить немецких женщин, стариков и детей, запуганных геббельсовской пропагандой, умирающих от голода. И сейчас перед моими глазами обожженное, в шрамах лицо танкиста. Хриплым, раздраженным голосом он говорит о том, что иного отношения заслуживают к себе все немцы. А другой солдат - со шрамом через правую щеку и опаленными ресницами показывает мне фотографию двух мальчуганов, которых гитлеровцы загубили за то, что они были русскими.

Отлично проявили себя в этой ситуации политотдельцы. Полковник Жердев, его помощники сдержанно и терпеливо объясняли людям, что советский воин пришел в Берлин не для того, чтобы сводить счеты с детьми и женщинами, что наш долг - доказать гуманность и величие сердца советского солдата освободителя, солдата - интернационалиста. Со своей задачей работники политотдела штаба армии справились успешно.

К 23 января наконец-то был восстановлен, мост через Вислу в районе Демблина. Мы, работники тыла армии, особенно нуждались в нем. Сразу же принялись за организацию отделений армейских складов на грунте в районе станций Вжесня и Костшин (восточнее Познани), куда стали подаваться грузы снабжения: боеприпасы и продовольствие - автотранспортом, горючее - по железной дороге.

Я уже упоминал о "вертушках". Для подвоза горючего и смазочных материалов, по согласованию со штабом фронта и управлением ВОСО, на станциях Вжесня и Гнезно были сформированы три железнодорожных "вертушки", состоявших из паровоза и 10-15 цистерн на платформах. Курсировали они от западного берега Вислы да станции Вжесня. Здесь армейский автотранспорт принимал горючее из цистерн в трофейные бочки. Плечо подвоза таким образом сокращалось до 120-150 километров.

Хочется еще раз добрым словом вспомнить начальника отдела снабжения горючим майора-инженера М. Г. Слинько. Чем труднее складывалась обстановка, тем больше изобретательности проявлял этот офицер. В условиях большого отрыва от баз снабжения, отсутствия фронтовых эксплуатационных органов на железных дорогах чужой страны и отдела военного снабжения при штабе танковой армии мы порой были не в состоянии оперативно и быстро подвозить горючее и смазочные материалы по железной дороге.

Тогда-то в штабе тыла родилась идея о создании "вертушки". М. Г. Слинько и Ф. Я. Полищук взялись воплотить ее в жизнь. В течение двух дней были найдены машинисты паровозов, их помощники, другие специалисты. Из них мы составили бригады, создали команды охраны и сопровождения "вертушек" во главе с офицером.

Аналогичные две "вертушки", но уже состоявшие из крытых вагонов, мы создали и на станции Гнезно (формировал их и контролировал сроки обращения между станциями Гнезно и Костшин капитан Полищук). Предназначались они для срочного вывоза из захваченной в Гнезно продовольственной базы противника необходимого армии продовольствия.

По каким-то срочным делам я тогда оказался в штабе армии. Лицом к лицу столкнулся с начальником продовольственного отдела полковником Михаилом Трофимовичем Долговым. С воспаленными от недосыпания глазами он еле стоял на ногах.

- Слышал, трофеи никак не можете пересчитать? - стараясь подбодрить товарища, с улыбкой спросил я.

- Товарищ генерал, - ответил он, - в Гнезно захвачено много риса, макарон, сыра и сахара, есть и мука, вино, шоколад. Все это мы строго учли и заактировали.

- А что в Кутно?

- Там большой запас муки. Я решил разместить в Кутно хлебозавод.

Хочется подчеркнуть, что полковника Долгова отличала высочайшая организация, самодисциплина. Он был строг до предела, когда речь шла о заботе о людях, об отношении к снабжению их продуктами питания. Не терпел приблизительности в подсчетах. Я его так и запомнил всегда что-то подсчитывающим в своей распухшей от цифр записной книжке.

Помнится, еще под Курском мы решили организовать курсы подготовки поваров. Ответственным за это был назначен Долгов. Умело, основательно поставил он дело. Отобранные на курсы из частей и подразделений бойцы осваивали поварскую науку во время оперативных пауз. Около 2 тысяч поваров мы сумели подготовить таким образом. Более 500 человек повысили свою квалификацию, а 100 бойцов были выучены на хлебопеков. Нас проверяла комиссия штаба тыла фронта. Она высоко оценила эту инициативу, рекомендовала перенять опыт другим объединениям.