Николай Амосов - Голоса времен. (Электронный вариант)

Месяц вели эксперименты на собаках в лаборатории у кибернетиков. Операция пересадки хорошо разработана и не слишком сложна. Правда, из десятка опытов ни одна собака не прожила дольше часа, но ведь они и клапаны не переживали. Нет у нас, и не будет, надлежащих условий в лаборатории. Шумвей, в Стенфордском университете, проделал сотни опытов даже на обезьянах, был готов, как никто, но не решился. Сколько готовился Бернар - не писалось, но - переступил через страх - и сделал. Да здравствуют герои!

Нет, героем себя не считал. Через новые рискованные операции всегда переступал, как через тяжкий грех.

Положили больного, кандидата на пересадку. Честно выбрали, абсолютно безнадежного с поражением всех систем сердца: миокарда, коронаров, клапанов. Расписку о согласии взяли - от самого и родственников.

Ждали долго. Наконец привезли молодую женщину после автокатастрофы с разбитой головой. Положили в операционную, где сердце предполагали забирать. Стали исследовать, родственников ждать. Невропатологов пригласили. Пульс еще прощупывался, энцефалограмма - почти нулевые колебания "токов мозга". Череп сильно разрушен, мозг - частично вытек. Нет, я не помню ее лицо, старался не глядеть.

Пришли родные. Объяснял им, что и как. Абсолютно безнадежна, вопрос нескольких часов. Но можно спасти человека, тоже умирающего. Они не решились прямо сказать: "Берите! " Но скорее "да", слышалось между всхлипываний матери.

- Если всё безнадежно... но ещё посмотрите... А вдруг?

Стали смотреть: пульс, кровяное давление. ЭКГ. Уже приготовлен АИК - подключить к бедренным сосуда, как только решимся. Ждал, когда сердце начнет умирать. Родным все время сообщали, что состояние ухудшается. Они попрежнему были в растерянности - ни да, не нет.

Вот тут бы мне и надо было - переступить!

Не смог! Ждал момента, когда сердце остановится, что бы мог пренебречь согласием родных. Что бы сразу подключить АИК и оживить сердце. Но шли часы, агония длилась, ЭКГ еще писало слабые кривые. Пока стало ясно, что подключаться уже бесполезно. Известно, что агональное сердце пересаживать нельзя.

Скомандовал: " Отбой".

Что? Почему? Испугался прокурора?

Сложно ответить. Скорее - нет. Был авторитет, родные при свидетелях неговорили решительного "НЕТ", была составлена документация.

Не смог переступить через жизнь. " Пока сердце работает - человек жив". Знал, что это предрассудок, что жизнь в мозге, а не в сердце. А в душу, которая будто бы в сердце - живом, не верил.... А все же - грех!

- Не надо хитрить, Амосов. Ты просто струсил.

Попытки не повторялись. Больной, который ждал, умер через несколько недель.

... ... ...

1969 год, Конгресс в Аргентине. Очень долго летели, с посадками в Риме, в Рио. Боэнос-Айрес: город как город. Конгресс, как конгресс. Ждали Бернара - не приехал. Но пересадки сердца уже шли широко. Кули подсадил механическое сердце в ожидании донора. Когда нашли - заменил машину живым сердцем, но больной умер (теперь эти операции идут). Обсуждали клапаны: механические или свиные. Большинство - за металл.

После конгресса экскурсия в Чили. Приём у президента Альенде, он - врач. Много надежд на социализм и никакого порядка (плохо кончил -Пиночет его свёрг, убили).

В Вальпарайзо были в военном госпитале и видели пациента с пересаженным сердцем. Уже год прошел. Потрясены. Завидовал.

Что значит целеустремленность! Команда - пять военных врачей всё организовали и сделали. Больной - в порядке. Уже год прошёл.

Вот так работают люди. А мы, то есть я - слабаки.

Повторять не хочу. Ясно, что риск для прогресса хирургии необходим. Но явно переступить через конкретные жизни не мог.

В декабре 69-го года, со второго захода, меня избрали академиком в Украинскую Академию Наук по отделению физиологии и биохимии.

Довольно скоро после этого Академия предложила сменить квартиру. Построили большущий дом напротив "Оперы" и шло переселение академиков. Мне досталась квартира в старом доме на улице Ленина. Совершенно барская, четыре комнаты, мне всё время за неё стыдно, когда приходят бедняки. Особенно теперь, когда живем вдвоем. Но сил уже нет, чтобы переезжать в меньшую. Библиотека около 10 000 книг.

Через год я перешёл на зарплату в Институт кибернетики, мечтал о теоретических науках. Который раз! Теперь и до последних лет хирургия оставалась "на общественных началах" (вот ведь какая подлая человеческая натура, написал это с некоторым тщеславием. Дескать, не мелочился). Денег хватало с одной ставки (пропали эти деньги - за свободу нужно платить).

Да, забыл написать, меня регулярно переизбирали в Верховный Совет. В 66-м, 70-м, 74-м. Это уж точно, без всяких моих хлопот. Работа была всё та же. Впрочем, нет - и приятное. Два раза ездил за границу с парламентскими делегациями: в 1968 году в ЧССР, в 1970 - в Японию. Обставлялось богато, но дело совершенно показушное. Подарки дарили: в Чехии - ерунду, альбомы, а в Японии - приёмник. Он до сих пор на "Свободу" служит.

Однажды предложили выступить на заседании Верховного Совета. По своей инициативе предложили украинские начальники.

- Текст вам министерство напишет. Им уже сказано.

Но я написал свой. О недостатках: малы финансы, нет аппаратуры, уравниловка в зарплате. Был уверен, что потребуют текст для проверки.

- Кому показать?

- А не надо показывать. Отдайте только перепечатать.

Вот те на! А говорили - цензура.

Речь произнёс. Не волновался. Хлопали. Но когда в "Известиях" печатали, недостатки выбросили. Не заблуждайся, Амосов - Партия бдит!

... ... ...

Катя отлично училась с первого класса. Сказалась подготовка, а может быть природа. Никогда уроки ей не проверяли, в табели всегда пятерки. С четырёх лет водили в Дом Учёных в кружек танцев, но способностей не проявила. То же и музыка, отдавали дань стандарту образованности, а она только мучалась. Хорошо выучила четыре вещи. Поступила в институт и больше за пианино не садилась. Увы! Так же бросила утреннюю зарядку.

Когда заканчивался седьмой класс я её подзадорил:

- Махни за год три класса!

Она загорелась и "махнула". Училась дома по книгам, только сдавала зачёты и экзамены. В 15 лет школу закончила и поступила в Мединститут.

Ещё одно событие, казалось, пустяк. Ан - нет! Лида взяла собаку. Для себя взяла, преодолевать отчуждённость - муж занят, дочь выросла. Доберман пинчер, сука, восемь месяцев - не собака, а картинка. Назвали Чари. Нужно выгуливать - это дважды по часу, Лида обещала сама. Но скоро отказалась и утренние прогулки перешли ко мне. Чтобы лучше использовать время, я стал бегать, перед тем книжка появилась "Бег ради жизни". Понравилось и с тех пор бегаю 30 лет с перерывом на болезнь в 1996 - 99 гг. Так Чари "внесла вклад" в мою систему нагрузок. Но не только этим - ещё одна любовь.