Николай Борисов - Русские полководцы XIII-XVI веков

Князь стремился любой ценой уберечь русских воинов от принудительной мобилизации. Желая задобрить хана богатыми дарами и одновременно показать, что русским и так хватает забот по охране, западных границ „улуса“, Александр осенью 1262 г. отправил свои полки под началом сына Дмитрия в поход на „Западные страны“. Направление этого похода было вполне обычное — в Ливонию, на Дерпт (Юрьев). Русским на этот раз удалось взять город внезапной атакой. Местная знать спаслась, укрывшись в цитадели. С богатой добычей русские вернулись в Новгород. На общерусский характер похода указывает весьма широкий состав его участников. Кроме воинов Александра и его сына Дмитрия, на Дерпт ходил брат Александра Ярослав Тверской, его зять Константин Ростиславич, полоцкий князь Товтивил, а также многочисленное новгородское ополчение. В походе принимали участие и несколько сотен литовских воинов.

Источники не сохранили сведений о том, как прошла встреча Александра с ханом Берке осенью 1262 г., о чем они говорили в золоченой юрте повелителя „всех, кто живет за войлочными стенами“. Единственной живой деталью, имеющей отношение к этому сюжету, может служить словесный портрет Берке, сделанный около 1266 г. одним очевидцем:

„В это время царю Берке было от роду 56 лет. Описание его: жидкая борода; большое лицо желтого цвета; волосы зачесаны за оба уха; в одном ухе золотое кольцо с ценным семиугольным камнем; на нем (Берке) шелковый кафтан; на голове его колпак и золотой пояс с дорогими камнями на зеленой болгарской коже; на обеих ногах башмаки из красной шагреневой кожи. Он не был опоясан мечом, но на кушаке его черные рога витые, усыпанные золотом“ (28, 103).

Можно полагать, что хан Берке не благоволил к Александру. Он помнил, что князь получил высшую власть на Руси по воле Батыя и его сына Сартака. Обоих уже не было на свете, однако Берке — как и любой правитель — предпочитал людей, обязанных своим возвышением лично ему.

Была и еще одна причина, заставлявшая хана косо смотреть на русского князя. Если Батый придерживался „черной веры“ отцов, молился „Вечному Небу“ и был безразличен по отношению к остальным религиям настолько, что даже не препятствовал своему сыну Сартаку исповедовать несторианство — одно из неортодоксальных течений христианства, то Берке всем остальным религиям предпочитал ислам. Он всячески покровительствовал мусульманским священнослужителям, почитал их как своих учителей. Помимо чисто политических расчетов, трудно было найти что-либо общее между ханом Берке и Александром Невским. Русские летописи сообщают, что Берке вообще не был милостив к Руси. Лишь с его кончиной ослабло на время „насилие бесерменское“.

Однако, как ни зол и упрям был Берке, князь сумел-таки добиться своего. Хан отказался от идеи провести набор русских воинов в свою армию, готовившуюся выступить против Хулагу.

И все же „царь Беркай“, как называли Берке русские летописцы, по-видимому, очень недоверчиво относился к Александру. Он задержал князя в своей ставке почти на год. Лишь осенью следующего, 1263 года князю было позволено вернуться на Русь. Вероятно, это произошло лишь после того, как на Кавказе Берке одержал победу над Хулагу и отбросил его войска за реку Куру. Известно, что эта битва произошла в 1263 г.

Вероятно, Александр, как и другие правители подвластных Орде земель, сопровождал Берке в походе на Хулагу. На Русь он возвращался в самое неблагоприятное для путешествий время — поздней осенью, когда грунтовые дороги тонули в непролазной грязи, а по рекам вот-вот готов был двинуться лед. Князь спешил домой и потому не жалел выбившихся из сил лошадей и людей. Наконец в начале ноября 1263 г. маленький отряд достиг Нижнего Новгорода.

Этот восточный форпост Владимирской Руси был основан в 1221 г. дядей Александра, великим князем Юрием Всеволодовичем. Небольшая бревенчатая крепость на Синичьих горах, у впадения Оки в Волгу, гордо смотрела в хмурую заволжскую даль. Точно свечи, тянулись вверх нижегородские белокаменные храмы Спаса и Михаила Архангела. В их затейливой резьбе Александр с радостью узнавал знакомые владимирские мотивы: вьющиеся ветви лозы — символ бессмертия христианского учения; грозных львов, готовых вступить в бой с силами зла; сказочных птиц и невиданных чудовищ. Возможно, был здесь и Александр Македонский, изображения которого встречаются в резьбе владимирских храмов.

Только здесь, на Руси, Александр в полной мере почувствовал усталость. Успех поездки к хану был достигнут не только благодаря золоту, серебру и собольему меху. Другой, неисчислимой ценой было невероятное напряжение всех душевных и телесных сил. Оно не могло пройти бесследно даже для такого крепкого, ко всему привычного человека, как Александр.

В Нижнем Новгороде князь ощутил в себе первые признаки неведомого недуга. Однако он не мог позволить себе отдохнуть, отлежаться в жарко натопленных покоях великокняжеского подворья. Заботы власти гнали его вперед. За время его отсутствия накопилось множество неотложных дел. Привыкнув полагаться на свое богатырское здоровье и на милость Божию, Александр приказал собираться в путь. Через несколько дней он был уже в Городце — небольшой крепости на левом берегу Волги, верстах в 60 выше Нижнего Новгорода.

Куда спешил он в эти последние дни своей беспокойной жизни? Отчего не поехал из Нижнего во Владимир торной дорогой — вдоль Оки и Клязьмы? Уж не в Новгород ли за новой славой и новыми дарами для ненасытной Орды торопился князь? Кто знает…

А между тем дни его были уже сочтены. В Городце болезнь князя усилилась. Он уже не мог двигаться. Вскоре стало ясно: сама смерть стояла у изголовья невского героя.

Многие тогда обратили внимание на странное повторение судьбы деда, отца и сына. Мстислав Удалой и Ярослав Всеволодович также умерли в пути. Несомненно, в этом была примета времени: редкий из князей того беспокойного века умирал дома, в своей постели. Перед кончиной Александр захотел принять великую схиму — самый полный вид монашеского пострижения.

Разумеется, пострижение умирающего — да еще в высшую монашескую степень! — противоречило самой идее иночества (31, 326). Однако для Александра было сделано исключение. Позднее, следуя, его примеру, многие русские князья перед кончиной принимали схиму. Это стало своего рода обычаем. Для самого Александра примером, вероятно, и здесь послужил его дед: Мстислав Удалой перед смертью также принял схиму (23, 51).

14 ноября 1263 г. Александр скончался. Весть о его кончине разнеслась мгновенно. Скорбь была всеобщей и неподдельной. Новгородский летописец сопроводил сообщение о смерти Александра несколькими прочувствованными словами: „Дай, Господи милосердный, видеть ему лицо Твое в будущий век со всеми угодниками, так же отдававшими жизнь свою за Новгород и за всю Русскую землю“ (7, 313).