Владимир Семёнов - Трагедия Цусимы

(Надо ли сознаваться, что я сам не верил тому, что говорил? что это возвращение самому мне представлялось похоронной процессией?)

— Полноте! Полноте! — заговорили все вдруг, перебивая один другого. — Если повреждения незначительны — нечего возвращаться, а если значительны, то где ж их исправить в Артуре, да еще при бомбардировках с суши, когда что ни день, то новые повреждения? — Да и дойдут ли еще?! — миноносцы так и лезут! — Что, миноносцы! — ведь идут напрямик и через наши, и через японские минные банки. — Не каждый раз Бог пронесет, как 10 июня! — Все — на Николу-Угодника! — Запасы? — Да нам их не только не дадут, а еще и наши остатки отберут для крепости! — Нас-то уж ни в каком случае чинить не станут! — Просто перепишут всех в морскую пехоту! — Пушки снимут на батареи, а сам крейсер… — Крейсер — в виде бесплатной премии японцам при сдаче крепости! — Ещё поплавает под японским флагом! — With compliments! — Ха-ха-ха!..

Смеялись нервно, говорили громко и резко, с явным намерением, чтобы слышал командир…

Он вышел из боевой рубки на крыло мостика. Вид, как всегда, невозмутимый, почти беспечный. Все стихло. Кругом воцарилось напряженное безмолвие.

— Покойный адмирал, — заговорил он, словно читая по книге, — показал сигналом, что ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР ПРИКАЗАЛ идти во Владивосток, а наш флагман ушел на юг с сигналом «следовать за мной». Как только стемнеет, мы отделимся от эскадры и пойдем во Владивосток, если можем это сделать. Надо — маршрут, и надо спросить механиков, хватит ли угля…

Никто не посмел громко высказать своего одобрения, но оно чувствовалось…

Маршрут был тотчас же намечен: обогнуть Кельпарт с юга; располагать скоростью так, чтобы к восточной его оконечности подойти к закату солнца; тут дать самый полный ход и за ночь кратчайшим путем проскочить Корейский пролив; если удастся — к рассвету будем в Японском море, вне вида берегов как Кореи, так и Цусимы; дальше — идти во Владивосток, как Бог даст… Старший механик удостоверил, что на 12 часов самого полного хода и на остальной путь экономическим (10 узлов) ходом у него угля хватит, даже с запасом на всякий случай…

Около 8 час. вечера мы еще различали, хотя смутно, легкие крейсера японцев, державшиеся в SW четверти, на S — два броненосных крейсера, на Ost — медленно удаляющиеся главные силы неприятеля, а на N0 — «Чин-Иен» и К°.

От SO, именно в том направлении, куда нам следовало взять курс, — надвигались многочисленные отряды миноносцев.

На мостике составилось нечто вроде военного совета. Решили прорываться… на SO. На первый взгляд странное решение. На деле, однако же, оно себя оправдало. Мотивы были такие: японские миноносцы, наверно, не ожидают такого «трюка» и к нему не подготовлены; в темноте они легко могут принять «Диану» за «Якумо» и предположить, что крейсер послан с донесением в Японию; если же мы изберем другую дорогу и встретимся с крейсерами или броненосцами, то наше инкогнито будет немедленно раскрыто; завяжется ночной бой, и тут уж на нас бросится вся свора. Следующий вопрос был: как поступать со встречными миноносцами, по отношению к которым явится подозрение, что они нас опознали и собираются атаковать?.. Тут я сделал предложение, которое в первый момент вызвало общее недоумение и едва ли не заставило некоторых усомниться в моей правоспособности… — Я предложил — ничего не предпринимать, так как, открыв прожектора, начав стрелять по какому-нибудь миноносцу, мы тем самым навлечем на себя атаку целой минной флотилии; между тем против массовой атаки — мы беспомощны; кормовые 6-дюймовки действовать не могут, так как грозят разрушением всей постройки, ограждающей пробоину, а тогда… словом, про оборону с кормы и говорить нечего, а с борта — мы имеем по две 6-дюймовки и по десяти 75-мм — этого мало…

Так что, если даже он мину выпустит, все-таки не светить и не стрелять?!

Конечно! Ведь он может опознать крейсер только на самой близкой дистанции и тут, в течение нескольких секунд, должен на глаз определить все данные для установки прицела — наш курс, ход… Легко ли это! Какова вероятность попадания? Самая ничтожная… А после промаха когда еще он успеет развернуться, обогнать нас и снова пойти в атаку? Да и не найдет в темноте!.. А начнете светить и стрелять — не только он найдет снова, а и еще десятки сбегутся со всех сторон!.. Вот если ему посчастливится — мы, конечно, с нашей пробоиной не выдержим минного взрыва, потонем, — тогда жарьте вовсю! Хоть чем-нибудь досадить на прощание!..

Командир решительно стал на сторону моего мнения и отдал соответственные приказания.

Хотя, знаете ли, это совсем новый способ отражать минные атаки, — говорил он, посмеиваясь, — кажется, мы первые его испробуем…

И я убежден, что удастся!

Поживем — увидим… или нет: доживем — увидим!

В начале 9-го часа «Диана» положила лево руля и, отделившись от эскадры, пошла намеченным курсом.

За нами увязался какой-то миноносец. Спросили — «Кто?» — Ответил — «Грозовой».

Это только способствовало осуществлению нашего плана. Всякий японец мог подумать: идет крейсер, похожий на «Якумо», и при нем миноносец, — ясно, что свой…

Около 9 ч. вечера мы вступили в область, густо усеянную отрядами минного флота неприятеля, и шли ею до 10 ч. 15 мин. (последняя встреча). Ночь была безлунная, но не очень темная. По небу стлались не тучи, а легкие, полупрозрачные облака, сквозь ровную пелену которых звезды давали достаточно мягкого, рассеянного света, чтобы привычным глазом заметить большой корабль на расстоянии 1–1 1/2 мили, а миноносец — на 5–6 кабельтовых. Конечно, не «опознать», а только «заметить что-то».

За эти час с четвертью мы «заметили» на своем пути 19 силуэтов, в которых имели основание подозревать неприятельские миноносцы. Всякий раз, обнаружив такое видение, мы круто меняли курс, стараясь не сближаться на дистанцию, достаточную для «опознания». Из 19 случаев это удалось 13. Только 6 миноносцев нас атаковали, выпустив 8 мин. Ни одна не попала. (Последнее заявление может быть излишне, так как, если бы попала хотя одна, я был бы лишен возможности делиться с читателями моими воспоминаниями.)

Мы не светили и не стреляли.

Думаю, что осуществление такого приема было возможно только с нашей, хорошо обстрелянной, выдержанной в боях командой. Стоило вспомнить 31 марта и паническую «стрельбу по воде»… Теперь было не то!

Не утаю, что два выстрела все-таки было сделано, но при обстоятельствах, в значительной степени смягчающих вину комендора. Случилось это так.

Около 9 1/2 ч. вечера на передний мостик прибежал командир кормового плутонга, мичман Щ.