Виктор Михайлов - Повесть о чекисте

— Дайте хоть фото Анкины поглядеть, — попросил Николай.

Старик поднялся и принес толстый плюшевый альбом, в котором фотографии по большей части были не наклеены, а лежали пухлыми пачками между страниц.

Вот такой он знал Анку, когда еще ухаживал за ней. С косами, тоненькую, озорную... Она стояла на камне, и ситцевое платье на ней обтягивал ветер... Вот они в лодке, Анка на корме в купальнике, по-девичьи статная и по-мальчишечьи голенастая... Она полулежит, перебирая косу, перекинутую на грудь...

Больше часа просидел Николай у родителей жены, вспоминая различные эпизоды, смеясь и грустя... Потом старик достал «заветную», и они выпили по рюмочке за победу. По второй за Анку и сынов.

От Семашко он вышел в три часа дня и решил зайти к Берндту, поинтересоваться листовкой к немцам, но Артура не застал. Дверь открыла его сестра Эрна и, не узнав Николая, сказала:

— Артура нет, он в лавке!

Медленно, еще во власти воспоминаний Николай пошел по Малороссийской к центру, на углу глянул на дощечку, прочел: «Мясоедовская улица». Здесь, на Молдаванке, жил профессор Лопатто. Адрес ему дала еще позавчера Юля. Он порылся в кармане и нашел обрывок газеты, на котором было записано: «Мясоедовская, 11, квартира 12».

«А что, если рискнуть, зайти?»

Он еще раздумывал, а ноги его несли по Мясоедовской в сторону Прохоровской...

«Как Прохоровская называлась раньше? Да, Хворостина!» — вспомнил он и почему-то обрадовался.

Дом одиннадцать большой, четырехэтажный. Николай поднялся на второй этаж, постучал.

— Кто там? — послышался женский голос.

— Мне нужно видеть Эдуарда Ксаверьевича! — ответил Николай.

Дверь открылась на ширину цепочки, его внимательно оглядели, затем дверь закрылась и распахнулась совсем.

Николай вошел в полутемную, маленькую, тесно заставленную прихожую.

— Вы по какому вопросу? — спросила женщина, пытливо всматриваясь в его лицо. — Я Мария Трофимовна Лопатто.

— Гончаренко. Николай Гончаренко, — повторил он. — Мне нужен профессор по вопросу диссертации...

— Пройдите в кабинет, профессор обедает. — Она открыла перед ним дверь и ушла.

Это была крупная женщина с энергичными чертами лица и уже знакомой Николаю суровой складкой у рта.

Он очутился в небольшой комнате, служившей профессору кабинетом. Справа у двери стояла кровать, заправленная пледом. У стены пианино, в углу книжный шкаф, возле окна письменный стол. Стекол в окнах не было, видимо их выбило взрывной волной. Рамы забиты фанерой, одна из них приоткрыта, и в комнату проникает скупой свет. Николай взглянул на книги. Здесь были толстые фолианты с корешками, тисненными золотом, и книги совсем без переплетов. Соседствовали рядом тома Ломоносова и Дж. Дальтона, «Основы химии» Менделеева и «Органическая химия» П. Керрера. Книги, изданные на немецком, английском и польском языках. Были книги профессора Лопатто, одна — по вопросу производства серной кислоты, другая — о методе получения суперфосфата.

Над пианино висела старинная картина «Сборы на охоту», с очень мрачным передним планом и ярким, солнечным вторым...

— Это работа Мавлина, голландского живописца конца шестнадцатого века, — за его спиной сказал профессор. Говорил Лопатто, так же как и двигался, очень экономно и тихо.

Жестом профессор пригласил Николая садиться, занял кресло за столом, поправил очки с толстыми стеклами, провел согнутым пальцем по светлым, седеющим усам и выжидательно посмотрел на него своими серыми спокойно-внимательными глазами:

— Так на какую же тему, молодой человек, у вас диссертация?

Эдуард Ксаверьевич ЛОПАТТО.

Профессор, доктор химических наук. Активный участник борьбы группы Н. Гефта.

— Диссертация — это первое, что пришло мне в голову. Не хотелось волновать Марию Трофимовну. Я инженер-механик, дизелист, и очень далек, как вы понимаете, от проблем химии. Но меня взволновала судьба суперфосфатного завода, и мне казалось, что вы, профессор, не можете быть безучастны... Я решил пойти к вам и посоветоваться...

— Судьба завода мне неизвестна.

— Некий господин Чубук, представитель румынской фирмы, пытался арендовать суперфосфатный завод, но губернаторство запросило крупную взятку. Тогда возник вопрос о демонтаже и вывозе завода в Румынию, где предприятий такого масштаба нет вообще...

— В примарии шеф дирекции по промышленности — инженер Виноградский. Если убедить его в том, что демонтировать завод невозможно, а собрать на месте тем более, то...

— То наложит свою лапу «Решица», акционерное общество, оно растащит завод по частям, вывезет в Румынию котельное железо, свинец и цветные металлы.

— А если войти с предложением о пуске завода? Получить хотя бы небольшое количество серной кислоты для выработки медного купороса? Как вы думаете, это не соблазнит примарию? — Лопатто говорил тихо, так же, очевидно, он читал в аудитории, зная, что его слушают.

— Не знаю, насколько это предложение их заинтересует. Мне, как инженеру, известно очень ограниченное применение медного купороса. В гальванотехнике, в такелажных работах для пропитки дерева...

— Большинство чиновников губернаторства — помещики, они владеют крупными виноградниками и знают, что такое медный купорос. Это бордосская жидкость для борьбы с блек-ротом — гнилостным заболеванием винограда. Медный купорос — отличное средство против грибка большинства плодовых и овощных культур. А Румыния — страна аграрная...

— Я не знал о таком широком применении. В таком случае губернаторство должно ухватиться за это предложение.

— Завтра же я осмотрю завод и предприму необходимые шаги.

— Разрешите, профессор, зайти к вам еще раз? — Николай поднялся с кресла.

— Пожалуйста, — поднялся и Лопатто. — Простите, но не знаю вашего имени, отчества, фамилии...

— Николай Артурович Гончаренко. Хотелось бы, профессор, предупредить вас: остерегайтесь профессора Хайлова и господина Илинича... Последний проявляет особый интерес к вашей деятельности периода производства детонаторов и взрывчатки.

— Вряд ли меня можно упрекнуть в нелояльности, но... Власть на местах, — он иронически улыбнулся. — Спасибо за предупреждение. Вы, что же, Николай Артурович, общались с этими... господами?

— Нет. Однажды довелось встретиться. До свидания, Эдуард Ксаверьевич!

Лопатто вышел с ним в прихожую, открыл дверь.

«Профессор очень осторожный человек. Хорошо, что я воздержался от вопроса, что вертелся у меня на языке, — думал Николай, спускаясь с лестницы. — И все-таки чутье меня не обманывает, я уверен, что Лопатто пойдет на мое предложение и проблема взрывчатки будет решена».