Вячеслав Кондратьев - Искупить кровью

Комову ничего не оставалось, как подчиниться. Разумеется, в избе было лучше, горела печурка, от которой шло тепло, а бревенчатые стены дома казались солидной защитой, и его охватила тихая радость от этой временной безопасности, в которой он пробудет какое-то время до боя. Он устроился у печки. Около нее сидел один из телефонистов и курил, глядя в огонь.

- Ну как там? Не шебаршат фрицы? - спросил телефонист.

- Пока нет, вроде. Все спокойно.

- Покурить хочешь?

- Не-е... Я не курю.

Телефонист поначалу удивился, но, когда глянул на Комова, покачал головой: чего таких пацанов на войну берут, а потом спросил, не видал ли он ротного?

- Видал. Оборону обходит.

- Оборону... - презрительно сморщившись, выдавил телефонист. - Звонил ему помкомбата, как стемнеет, грозится прийти к нам. А что нам от него толку? Мальчишка, вроде тебя. - Сделав несколько последних затяжек, он бросил окурок в печку и раздумчиво сказал: - Я два года в кадровой и в пехоте, так вот мы копали, копали, но всегда летом, а зимой, во-первых, никаких учений не бывало, во-вторых, мерзлую землю никогда не рыли. А воюем-то зимой, и ни кирок, ни ломов, ни даже больших саперных лопат в ротах нету. Вот и ползаем по переднему краю, ищем ямку какую, чтоб в нее залечь... Выбьют нас отсюдова немцы, помяни мое слово.

В заключение телефонист зло выматерился и стал свертывать вторую цигарку. Комову же, попавшему в теплую избу и отогревшемуся, положение их не казалось уж таким безнадежным, тем более надеялся он и на пополнение, и на пушки, которые обязательно должны прибыть, как обещал ротный. Вскоре, прикорнув у печки, он задремал и проснулся лишь тогда, когда в избу шумно вошел Костик Карцев, с порога прохрипевший:

- Вот сука, так сука. Знаешь, малыш, что особист придумал? Журкина взял за руку, чтоб он его слева прикрывал, а связному приказал сзади себя идти. Вот так и побежали они. От немцев Журкин особиста прикрывал, сзади, от нас, связной, на случай, если кто задумает шлепнуть его. Приметил же, падла, что в роте его возненавидели...

- Ну и что? Прошли? - с интересом спросил телефонист.

- Хрен-то! Зацепило всех троих вроде, а кого как - не знаю. Надо ротному доложить. Где он?

- На краю деревни был, - сообщил Комов.

- Пойду искать. - И Костик быстро вынырнул из дома.

Политрук тоже видел, как особист прикрыл себя с двух сторон бойцами, и тихо ругнулся, но когда все трое упали и долго не поднимались, он пошел обратно, чтоб послать кого-нибудь из бойцов к ним. Встретив по дороге ротного, он рассказал ему все, умолчав, правда, о том, каким подлым способом особист пытался обезопасить себя при переходе простреливаемого места. Тут навстречу попался им Костик, которому и приказал ротный узнать, что произошло на поле. Костику страсть как не хотелось ползти туда, но он сразу же сказал "есть" и рысцой побежал к немецким окопам. За ним повернули туда ротный и политрук.

Придется на пузе, решил Костик и, осторожно вылезши из окопа, споро пополз вперед по-пластунски, умело используя неровности местности. Что-что, а ползать его научили за два года кадровой. Раза три он передыхал и даже умудрился искурить сигаретку. Уже издали, чуть приподнявшись, он увидел только одного лежавшего - это был особист. Ни Журкина. ни связного не было. Видать, они за это время махнули в овраг, а поскольку не оттащили особиста, наверно, он мертв... Так и оказалось. У него была прострелена левая часть груди, вторая рана была на ноге. Крови почти не было, рана в грудь, видимо, была смертельна... Костик вздохнул, хотя ему нисколько не жаль было особиста, но все же смерть есть смерть...

Но вот что поразило Карцева: примят снег около тела, расстегнут ватник, в который был облачен особист, чтоб скрыть командирские ремни и знаки различия, знал, видать, что на передок лучше идти в красноармейском. А еще больше удивило Костика, что под расстегнутым ватником не обнаружил он ни командирского широкого ремня, ни планшета, ни кобуры с пистолетом, а когда полез в карман гимнастерки за документами, то ничего и в них не обнаружил... Опередил кто-то Карцева! Но кто? И Журкин, и раненый связной могли бы взять документы и пистолет, как положено, однако зачем им ремни и планшет? Нет, кто-то другой орудовал, но кто? Кому все это понадобилось? И еще одну странность заметил Костик: небольшая дырка в ватнике была спереди, а выходное отверстие на спине, оно всегда больше. Немцы же могли стрелять только с Панова, то есть слева...

Тащить тело особиста в деревню не было смысла, его свои хоронить должны, да и тяжело... Можно было подползти дальше, к оврагу, и крикнуть Журкина - может, он там ховается, но стоило ли лишний раз жизнью рисковать, ему еще обратно ползти, а здесь каждый лишний метр смертью грозит. И. передохнув еще немного, Костик двинулся назад.

Доложив ротному об увиденном, Костик высказал предположение, что Журкин, ежели ранен, то пошел в тыл, а если нет, то ждет, наверно, темноты, чтоб в роту вернуться.

- А точно ли мертв особист? - спросил ротный.

- Точно, товарищ командир.

- Кто же мог забрать документы и пистолет, да еще и ремни? - озабоченно сказал политрук и внимательно поглядел на Костика. - Это ЧП. Может, немцы?

- Нет, немцы за это время не успели бы. Им всю деревню обогнуть бы пришлось, - уверенно заявил Костик. Согласился с ним и ротный.

- Мда... задумался политрук. - Плохая история. Взято с определенной целью. С такими документами делов натворить просто. Карцев, может, есть в роте кто из уголовников?

- Официально нет, - сказал ротный.

- Официально-то я лучше вас знаю. Но, может, кто по-товарищески трепанул, что в лагере был?

- Я не слыхал ни от кого, - сказал Костик. - Нет, по-моему, у нас в роте таких. Я же якшался с блатными в своей Марьиной роще, узнал бы по одному разговору. Нету у нас из них, товарищ политрук.

- Тогда это сделал враг. Тогда, может, и не немцы убили особиста, твердо заявил политрук. - Но все же, Карцев, сходите-ка сейчас во взвод. Может, узнаете что?

- Есть сходить, товарищ политрук.

Когда Карцев ушел, политрук с тревогой спросил ротного:

- Что думаете по этому поводу?

- Пока не знаю.

- Документы взяты не зря, это ясно. Возможно, тот, кто взял, перейдет ночью к немцам. Тогда нам беда. За подлинный документ начальника Особого отдела немцы отблагодарят. На это тот тип и надеется, для того и взял документы, чтоб не с пустыми руками перейти. Плохо наше дело, старшой.

- Не надо паниковать. Придется, наверно, обыскать всех.

- Обыскать? - усмехнулся политрук. Кто же при себе держать такое будет? Припрятал наверняка. А всю деревню не обшаришь. Тут думать надо, старшой. И крепко думать... - Политрук вынул кисет и стал свертывать цигарку.

Сделав несколько глубоких затяжек, спросил:

- Вы что-то слишком спокойно отнеслись к гибели особиста. Не жалуете эту публику?