Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты

Вообще определение — «современные условия» — достаточно лукавое. Отечественное производство находится в чахоточном состоянии. Разумеется, добывается газ и нефть, и даже плавится металл на металлургических комбинатах, но в целом отечественное производство стоит. Заполнение рынка отечественными товарами не превышает 8–10 %. Это по всем мыслимым и немыслимым параметрам состояние краха. Досадно, но внедрение рыночных отношений в России произошло кособоко. Так называемая макроэкономическая модель была сосредоточена на укреплении финансовой системы как некой обособленной величины, не зависящей от производственного потенциала страны, а работающей в самообразующем режиме и способной воплотиться энергетикой, заимствованной извне. Как модель, макет, проект — да. Но как живородящий организм — нет. Кризис финансовой системы России, который разразился в летние месяцы 98-го года, подтвердил эту истину отчетливо. У макроэкономической модели хватило сил только на существование самой модели. Главные кровотоки, которые и могли сделать ее жизненной, отечественное товаропроизводство так и остались пересохшими, и государство рухнуло в финансовую пропасть, сметая на своем пути опоры и конструкции макроэкономической модели. Таков, если можно выразиться, материальный провал, но рядом с ним существовал и провал интеллектуальный.

Бесспорно, прошедшие восемь лет обескровили интеллект и профессиональный навык нации. Наука, столкнувшаяся с невостребованностью в собственной стране, воспользовалась демократическими завоеваниями, давшими свободу передвижения, покинула страну самовлюбленных реформаторов, которые стали похожи на токующих глухарей, ничего не слышащих в момент своей глухариной песни. Президент, предрасположенный к фаворитизму, поднял шлагбаум и дал дорогу молодым реформаторам, клану, продуцирующему идеи управленческого нигилизма. Всякая возрастная солидарность явление хотя и естественное, но почти всегда опасное. И в этом смысле солидарность 70-летних так же опасна, как и солидарность 35-летних. Дряхлость одних уравновешивается отсутствием мудрости у других. Клановое торжество как первых, так и вторых — пагубно. В этом смысле одряхлевший советский Олимп был столь же опасен, как и синдром самоупоения у гайдаровско-чубайсовской волны, а чуть позже другой волны, но уже молодых технократов. Употребляя подобную терминологию, мы не очень вникаем в суть — что такое технократ? Хорошо это или плохо? Что в таком случае можно сказать о Черномырдине и его правительстве? Применительно к главе правительства понятие «технократ» предполагает не только инженерное образование, но и соответствующую биографию человека из нутра производства, легко ориентирующегося в новых технологиях, нацеленного на решение сугубо производственных проблем. Для страны, совершающей технологический прорыв, технократ во главе исполнительной власти очень кстати. К нам это не относится. Наш президент лишен какой-либо кадровой осмысленности. И в нашем случае появление людей во главе власти есть производное трех составляющих: паники, интриги и каприза.

Сентябрь — октябрь 1998 года.

Президент сыграл злую шутку с гражданами своей страны, заявив в пятницу, 15 августа, что девальвация невозможна, а спустя два дня эта невозможная девальвация была объявлена решением правительства. В этом спонтанном событии, оказавшемся началом всех драматических начал дождливого августа, просматривается практически прогрессирующий паралич власти.

4 сентября. 15 часов.

Позвонил знакомый дипломат и сообщил, что Москву покидают семьи работников посольств. Газета «Коммерсант» не менее прозрачно намекает, что количество соотечественников, желающих выехать за рубеж и покинуть страну, возрастает. И вот если Запад в целом побеспокоился заранее и ужесточил правила въезда в страны для желающих обрести там постоянное местожительство, то вот Чехия отстает. И по прогнозу газеты именно она станет перевалочным пунктом для эмиграции четвертой волны. Похожим на правду все услышанное делает не факт отъезда, его может и не быть, а паника в магазинах. Скупают все: крупу, муку, соль, сахар, водку, масло растительное всех видов, стиральные порошки. В полном смысле этого слова опустевшие прилавки. Толпы штурмующих коммерческие банки, требующих возвращения своих вкладов. Каждодневные путаные объяснения и еще более нелепые решения Центробанка по поводу и без повода лишь свидетельствуют об удручающей растерянности тех, кто должен вселять уверенность в души сограждан. Паника и психоз одномоментно становятся образом мышления всей страны, а равно и всех ветвей власти. Привычные политологические прозрения типа «Кремль упустил инициативу» или «Оппозиция перешла к массированному наступлению» — риторика вчерашнего дня, из другой системы координат.

Как прожить наступающую зиму? Как закончить ремонт квартиры, если ты начал его в системе одних цен, а теперь твоих сбережений не хватит даже на побелку потолка? Что делать, если голод? Как жить, если карточки? Куда бежать, если гражданская война? И во всех этих безответных вопросах нет места ни макроэкономическим моделям имени Егора Гайдара, экономической диктатуре имени Виктора Черномырдина, антиолигархическим демаршам имени Бориса Немцова потому, что народ так устроен — если президент вечером говорит одно, а наутро происходит прямо противоположное, он не склонен сочувствовать президенту, которого якобы подставили. Этот самый народ рассуждает очень прагматично, прозорливо и грамотно. «Мало того, что он не знает, что происходит в его стране, он не знает и как действует власть, ему подчиненная. А значит, власть, ему подчиненная, не считает нужным сообщать ему о своих действиях. Так может быть в двух случаях: либо сообщать ему что-либо бессмысленно, так как он ничего не понимает и ничего не решает. Либо власть, ему подчиненная, полагает, что ему некуда деться и, что бы она ни совершила, он все примет как должное. В этом случае первое равнозначно второму — он не нужен!» На Ельцина бесполезно давить — как часто с восторженным придыханием повторяла эти слова президентская свита, — Царь непредсказуем, Царь себе на уме. Президент уже слился с этим образом неприступной скалы и всячески поддерживает его в сознании сограждан своими неадекватными поступками. Однако особое усердие в формировании подобного образа и в приучении к нему нации проявляет достаточно узкий круг людей, открыто или скрыто вхожих к президенту и его семье. Вообще было грустно наблюдать, как Чубайс, Немцов и Кириенко едва ли не заходились от восторга по поводу президентской непредсказуемости. Уже будучи в отставке, Немцов произнесет знаковую угрозу: «Наш президент принимает либо правильные решения, либо такие, которые не обсуждаются». Это был финал протрезвления после льстивых игр вокруг президента, которыми Борис Ефимович грешил. Вспомним сцену, которую оставило в нашей памяти телевидение. Президент сообщает Черномырдину и Чубайсу, что решил назначить Немцова первым вице-премьером в правительстве Черномырдина. Премьер с гримасой обреченного согласия на лице. Чубайс, скороговорчиво повторяющий: «Очень верное и мудрое решение, Борис Николаевич, очень…» И Немцов, сидящий напротив с улыбкой нашкодившего хулигана-любимца. И сам президент, с удовольствием проглотивший чубайсовскую лесть, самодовольно посмеивается, отечески наставляя несмышленую власть: