Олег Попцов - Тревожные сны царской свиты

Абсурдным и даже классово-дремучим выглядит предложение о возвращении памятника Дзержинскому, вложенное в уста одного из лидеров аграриев. Если депутат Харитонов до сих пор воспринимает Дзержинского не как председателя ЧК, провозгласившего и осуществлявшего кровавый террор, а как благостный персонаж «республики ШКИД», это его проблема. Депутату Харитонову следовало бы знать, что среди миллионов замученных, расстрелянных, высланных почти 40 % составляли крестьяне. И это логично. Россия в 1917 году была страной преимущественно крестьянской, и львиная доля муки досталась именно им. Крестьянство было изничтожено, выкорчевано. В крестьянстве Ленин видел заразу частнособственнических взглядов. Под революционный нож легли и кулак, и середняк. Тут следует вспомнить и подавление Тамбовского мятежа, и других крестьянских восстаний, кошмар продразверстки. Вот почему, депутат Харитонов, уничтожив хозяина на земле, народив колхозных иждивенцев в подавляющем большинстве, создав планово-убыточное сельское хозяйство, большевики так и не смогли, властвуя на 1/6 части суши, накормить собственный народ. Нельзя крестьянину забывать историю крестьянства.

Вожделенное желание вернуть каторгу (в этом случае есть необходимость процитировать Геннадия Селезнева): «Труд там, на каторге, был столь изнурителен и жесток, что узник каждый день молил Бога ниспослать ему смерть как избавление». Двумя фразами ранее в этом же интервью спикер заметил: «Возможно, вводить смертную казнь не нужно, но…» И далее, а может, перед этим о киллерах, которые убивают, о криминале, который заказывает эти убийства, и ничего об ответственности законодателей.

Что это, случайные совпадения? Нет. Все гораздо проще и очевиднее. Партия, желающая стать властью, зондирует общество по поводу принципов своего правления страной. И в каждом из этих фрагментов в качестве главенствующей присутствует энергетика расправы с оппонентами, расправы с инородцами. О преступниках и убийцах говорится тоже, но это как бы в-третьих и в-четвертых. Нет, коммунисты неисправимы: и мысли, и лексика те же — политических и уголовников на одни нары.

Понедельник. 7 декабря.

Еще не выздоровевший президент внезапно десантировался в Кремле. Пробыл там в течение трех часов. Объявил об отставке руководящего ядра президентской администрации: Юмашева, Ярова, Севастьянова и Комиссара. Выразил свое неудовлетворение работой ближайших подчиненных. Назначил нового главу президентского аппарата. Увлек под свое начало Минюст и налоговую полицию, после чего отбыл на место прежней диспозиции в больничные президентские апартаменты. Выход президента на сцену был динамичен, подтвердил улучшение физического самочувствия, и, по свидетельству премьера, в телефонном разговоре с ним президент засыпал последнего цифрами, произносимыми на память, что говорило о интенсивной мозговой деятельности главы государства. Президент выздоравливает и готов политической элите преподносить новые сюрпризы.

Зачем президент сделал шаг, который сделал? Чтобы подтвердить слова Александра Лившица, что за два оставшихся года он еще не у одного власть имущего отдерет лампасы? Как же сузились обязанности и властные проявления президента, рассуждающего о своем якобы контроле, зрячем царевом оке и совершающем набеги на задремавшую рать. Необоснованность, случайность и алогичность этих набегов говорят об отсутствии президентского соучастия в управлении страной, а значит, и отсутствии деятельного контроля. Почувствовал себя лучше — спохватился: «Что-то я давно холопам чубы не драл! Коня мне! И плеть потяжелей!» И так каждый раз. Вне разума и логики.

Назначив после заматеревшего прагматика Чубайса на пост главы администрации Валентина Юмашева, президент дал понять: вся игра в параллельное правительство, правительство-дублер кончилась — у меня последний срок, мне нужна другая администрация, я выздоровел и теперь…

Однако «теперь» оказалось недолгим. Вполне возможно, и я об этом уже писал, состав президентской администрации в юмашевском варианте, варианте более близком, более преданном, имеющем отчетливый семейный рисунок, когда в роли ближайшего официального советника собственная дочь, вполне здравое решение для президента, работающего ныне не столько на сегодняшний день, сколько на историю и свое место в ней. Нет, он не «хромая утка», наоборот. Ему не надо переизбираться, думать о голосах, полученных в первом туре, втором. Думать о рейтинге, всем том, что изнуряет душу любого кандидата в президенты. Он, как умудренный и уставший Будда, может себе позволить обозначать только паузы.

Сейчас нас не интересует, так ли думал сам президент. Или он вообще не думал, и за него думал Борис Березовский, внедряя «своих» в президентскую администрацию, обволакивая президентскую семью жизненными удобствами. Мы просто говорим, что здравая логика в смене администрации один год и девять месяцев тому назад могла быть. И, как здравая логика, вне Бориса Березовского она могла иметь такой вот вразумительный рисунок. Усиливается доверительность администрации, что предполагает желание президента сосредоточиться, осмыслить пройденный путь, задаться вопросом, что он оставляет после себя. И по этой причине желание больше и чаще общаться с согражданами, выступать перед ними. Поэтому и призвал к себе журналистов Юмашева и Комиссара, они никак не управленцы, не технократы, их не упрекнешь в знании экономики, истории, они не проявили себя как просветители, философы, дипломаты. Но писать они умеют просто и понятно. Пусть ладят его вещее слово, это им по зубам. В качестве эксперта-профессионала до августа продержался Лившиц, но и он затем покинул президентский корабль. Администрация сложилась из трех составляющих: журналисты (то есть ответственные за президентское слово) + протокол + семья. Делать вторую управленческую команду президенту уже не имело смысла. Ею является правительство. Чубайс с соратниками ушел именно туда. Но логичность рисунка была нарушена. Березовский, в ту пору активно разыгрывавший свою карту, уже весомо влиял и на семью президента, и на Юмашева, как его советника. В борьбе с младореформаторами Чубайсом и Немцовым Березовский сделал ответный ход, он зашел с тыла и отрезал этот тыл от Чубайса. Расчет Березовского был прост. По фронту и Чубайса, и не менее ненавистного ему Немцова будут атаковать непримиримая оппозиция в лице коммунистов и сами неудачи реформаторских преобразований. И привычный дрейф Чубайса в президентскую гавань, где ему традиционно помогали зализывать раны, будет закрыт. Так и оказалось. Первоначально характеризуя Чубайса как яркого и талантливого управленца, Юмашев очень скоро стал его открытым и действенным противником.