Гарольд Лэмб - Карл Великий. Основатель империи Каролингов

По всей видимости, король франков и лангобардов, он же – «римский патриций», отправился на увеселительную прогулку. По крайней мере, так он считал. Взяв с собой лишь часть войска, Карл спокойно ехал вместе с Хильдегардой, малышкой Гизелой и юными сыновьями, Карл Оманом и Луи, направляясь к Павии, где он осмотрел дворцы и насладился горячими банями. Безусловно, Карл не ожидал никакого конфликта, за исключением разве что вежливых разногласий, о чем он письменно уведомил папу Адриана. Дело в том, что Карл, всегда обращавший особое внимание на значение слова «титул», сам для себя решил, что означают слова «римский патриций».

Этот титул, дарованный королю франков, мог быть просто жестом вежливости со стороны прежних понтификов. Однако теперь Карл считал, что он означает «защитник», а следовательно, «временный повелитель римлян».

Именно он, а не Адриан будет править разрозненными итальянскими областями.

Однако решительный Адриан вряд ли представлял себе Карла в роли властителя Италии.

«Мы молимся за тебя, любимый сын, – писал папа, – чтобы ты помнил свою исключительную доброту по отношению к нам, когда ты спешил к порогам храмов Святых Петра и Павла. Тогда ты сказал нам, что не гонишься за золотом, драгоценными камнями или титулами. Ты говорил, что ты и твоя Богом хранимая армия терпит трудности только для того, чтобы восстановить власть церкви Святого Петра, прославить саму святую церковь и убедиться в нашей собственной безопасности».

Но сам Карл через своих посланцев узнал, что есть непримиримые города, вроде Равенны, смутьяны герцоги, в лице Беневента, дальние поселения, вроде венецианских островов. Он также понял, что все эти границы, носящие его имя, находятся, как правило, вдали от столицы и центра христианства.

Очевидно, Карл, приняв такую точку зрения, действовал как настоящий римлянин… На это дипломатичный, но твердый Адриан отвечал: «Достоинство твоего патрицианского духа мы честно и верно поддержим… Ты держишься и ведешь себя как святой Петр, и твои послания должны быть ясными, четкими и безоговорочными, как обычно».

Адриан также представил «дар Константина», документ, оказавшийся подделкой, но во времена Карла считавшийся подлинным. Именно руководствуясь этим документом, император Константин, явившись в храм Святого Петра, предъявил права на большую часть Италии.

Не желая состязаться с Адрианом в словесном споре, упрямый Арнульфинг заявил, что якобы в портах Италии содержатся христиане, которых должны продать в рабство сарацинам. Под этим подразумевалось, что король франков имеет силу и власть в морских портах.

– Никогда ничего не делай без нашего согласия, – огрызнулся в ответ Адриан на вызов своего грозного противника. Действительно, эти отвратительные греки вели торговлю на побережье Ломбардии. – У нас нет ни кораблей, ни моряков, чтобы сражаться с ними… Но до нас дошли вести, что сами лангобарды страдают от голода и отдаются в рабство, чтобы не умереть. Другие их соплеменники по собственной воле нанимались рабами на греческие корабли, чтобы выжить.

Бедствия, обрушившиеся на север, дошли наконец и до Италии. До Карла доходили вести о том, как вымирали целые деревни и города, опустошенные землетрясениями. С пришествием франков количество бедствий увеличилось.

Итак, Карл прибыл в эту страну с маленькими детьми и очень небольшим эскортом. И только его характер и сила его личности могли повлиять на создавшееся положение. По всей территории Ломбардии король франков улаживал конфликты, разрешал споры и издавал указы для городского правления. Потому что в Италии, в отличие от дикарского севера, большую роль играли именно города. И Карл наглядно демонстрировал, что он подлинный король Ломбардии, не вмешиваясь при этом в городские дела.

Достигнув этого, король франков остался в Риме до самой Пасхи 781 года. И спустя семь лет он вновь встретился с Адрианом.

О чем говорилось на этой встрече, неизвестно. На этот раз, однако, варвар франк заказал пышные церемонии и держал себя с достоинством и величием настоящего защитника Рима. При этом Карл не вмешивался в дела городов. У себя на хвосте он нес радостные вести о своих расширяющихся владениях и не очень радостные вести о конфликтах на границах с саксами и славянами.

– Боже, храни короля, – молился Адриан, – потому что, смотрите, появился молодой и не менее христианский император Константин.

Настороженные знатные римляне оказались застигнутыми врасплох, когда встретили юных сыновей короля. Адриан лично стоял у священного источника, когда трехлетнего мальчика нарекли именем Луи. В случае с четырехлетним Карл Оманом не все было так гладко. Адриан окрестил его Пипином.

Это означало, что Пипин Горбун переставал быть наследником. Его место занял новый Пипин, сын Хильдегарды. По-видимому, Карл не оставлял без внимания просьбы жены.

Таким образом, Адриан возложил корону короля Аквитании на голову ребенка. Новый Пипин, импульсивный, вспыльчивый, стал королем лангобардов.

Как Луи предстояло обучаться в школе в Аквитании, так и маленькому Пипину через несколько лет судьба сулила обучение в Италии, где его воспитателем станет франк. Однако его указы и законы издавались исключительно под контролем отца. Так, беспокойными римлянами будет править этот человек, а Карл будет надзирать издалека.

Адриан воспринял все это совершенно спокойно, заметив, что он стал приемным отцом. Такой на скорую руку придуманный план был обречен на провал. И теперь папа обратил свой взор на Карла, отвратив его от Константинополя, рассчитывая на его помощь в Риме.

И тут вдруг Карл преподнес римлянам новый сюрприз. Из-за моря прибыли гости – двое высокопоставленных чиновников из Византии, казначей и камергер. В это трудно поверить, но они объяснили свою миссию тем, что прибыли к королю франков с предложением выдать его дочь замуж за юного сына Ирины, императрицы Священной Византийской империи.

По всей видимости, Карл не стал рассказывать в Риме, что он жаждал брака своей восьмилетней дочери Ротруды с Константином, наследником древних цезарей. Но он с радостью ухватился за это предложение.

Папа Адриан изумленно наблюдал за обменом поручительствами между своим другом-дикарем и посланцами сказочного королевского двора с востока. С этими двумя византийцами прибыл еще и третий, по имени Элиша. Это был вежливый пожилой евнух, который с этого момента должен был сопровождать Карла, чтобы потом обучить дочь Хильдегарды греческому языку и византийским обычаям.

Карл планировал блестящую карьеру еще для одного ребенка Хильдегарды. Адриан без колебаний благословил помолвку, хотя, возможно, и пожалел о том, что в одном из своих писем, где он спорил с Арнульфингом, было вскользь упомянуто имя Константина Великого. И тогда случилось так, что, похоже, между Римом и Константинополем начали улучшаться отношения.