Максим Котин - И ботаники делают бизнес

Когда речь идет о живых деньгах, возвращение которых ты гарантировал своим словом, все иначе.

Депутат Вася сказал, что Федору придется покинуть собственную компанию, если он откажется выполнять его требования, а значит, нарушит данное другим людям слово.

«Ну значит, так», – ответил молодой предприниматель молодому депутату.

Они расстались, не пожав рук и не попрощавшись.

Когда долго ждешь чего-то, так привыкаешь к состоянию ожидания, что в тот момент, когда река вскрывается и льды начинают движение, оказываешься совершенно не готов. Выясняется, что на том берегу нет запасов продовольствия, а мост разрушен и объездная дорога разбита, и глаза режет внезапная и невыносимая синева, хотя ты вроде бы так мечтал снова увидеть небо.

Конфликт с партнерами разрастался так долго, что Федор уже просто привык жить в состоянии холодной войны и, как бы он ни готовился к расставанию с партнерами, к внезапному финишу оказался совершенно не готов. С одной стороны, пятьсот тысяч было плевым вопросом, чтобы из-за него начинать войну. С другой стороны, оглядываясь назад, Федор видел, что именно к такому исходу все и шло и пятьсот тысяч стали лишь поводом, а не причиной.

Это вообще был не спор о пятистах тысячах рублей. И даже не конфликт могущественного бюрократа и инновационного предпринимателя. Это было неравное противостояние с городом с двумя Ы безнадежного идеалиста, который посчитал почему-то, что даже тут можно добиться многого и не пожертвовать ради этого своими идеалами.

Не Румянцев и не депутат Вася были его врагами. А только этот город, который на самом деле, как и любой другой в этой стране, где Федору суждено было родиться, отчаянно противостоял попыткам что-либо изменить, потому как опыт поколений доказывал: перемены ведут лишь к страданиям и не заканчиваются ничем.

Федор вступил в это сражение не тогда, когда отказался согласовывать с Васей бизнес-план, не тогда, когда сдуру купил помещение, не тогда, когда продал половину бизнеса Холдингу. Он начал этот бой, когда зарегистрировал фирму и завел блог.

Оставаясь собой, в этом сражении просто нельзя было победить. Но в то же время, оставаясь собой, в нем нельзя было и проиграть.

Четыреста тысяч кредита Федор смог вернуть из оборотных денег компании, еще будучи генеральным директором. Но последнюю сотню он не успел собрать в мае. Он звонил Васе и просил вернуть эти деньги заемщику, потому что это дело чести. Вася отказал. Первого июня, уже формально не являясь генеральным директором собственной компании, Федор поехал с утра в магазины и снял сто тысяч наличными из касс. Конечно же, все сотрудники были на стороне своего директора, поэтому менеджеры оформили инкассацию предыдущим днем, когда Федор Овчинников еще был генеральным директором и имел на инкассацию право. Долги были возвращены.

В первый же день отставки, которая казалась Федору когда-то страшнейшей катастрофой в жизни, он почувствовал неожиданную для себя, но вполне объяснимую эйфорию.

Не нужно было идти на работу. Не надо было нести неподъемный груз ответственности. И не было необходимости внушать окружающим оптимизм и надежду на лучшее будущее, когда сам не можешь спать по ночам, поскольку не видишь уже выхода. Можно было ни о чем вообще не думать и целый день ничего не делать. Федор оказался на свободе. И от него больше ничего не зависело.

Федор, вы не бизнесмен. Вы экстремал. Вам следует ловить акул руками на мелководье и залазить в логово к снежным барсам.

КОММЕНТАРИЙ В БЛОГЕ ФЕДОРА

Он вытащил на улицу велосипед, выключил телефон и уехал на целый день за город. Пригревало солнце, впереди ждало длинное теплое лето, которое никто в мире не ценит так, как жители города с двумя Ы. Федор доехал до деревни Визябож. Купил «Сникерс», чтобы восстановить энергию. Съел и поехал обратно. В тот день он проехал шестьдесят километров.

Через несколько дней Федор сел за компьютер и написал письмо своему конкуренту Константину Румянцеву, предложил купить четверть компании.

Обращаться с такой просьбой было унизительно. Но Федор попытался отнестись к ситуации рационально. Можно было продолжить борьбу с депутатом Васей, но больше не было на это сил, потому как Федор понял, что такая борьба – напрасная трата жизни. Продать бизнес было лучшим выходом из всех возможных.

Когда Федор оглядывался назад, ему было не стыдно за проделанную работу. Он построил нечто из абсолютного ничего. Сильные торговые марки, крупнейшая в регионе сеть. Процессы были отточены, собрана слаженная команда, расходы оптимизированы, логистика налажена. Его компания могла открыть большой книжный магазин меньше чем за месяц. По ассортименту и выкладке его магазины могли дать фору иной федеральной книжной сети. Даже несмотря на роковую ошибку с покупкой помещения, Федор сумел приблизиться к рентабельности и при кредитной нагрузке в пятьсот тысяч рублей в месяц. Ничего такого плохого в отрицательной рентабельности не было: большинство великих компаний в первые годы ходили по краю финансовой пропасти. Самолету, прежде чем взлететь, надо разогнаться. Федор залил топливом баки, проверил все показатели, пристегнул ремни и начал разбег – осталось только в нужный момент потянуть за рычаг. Оставалось только дождаться, когда все принятые меры дадут столь желанный всеми результат. И время это было не за горами.

Федор, однако, больше неспособен был дожидаться результата, но при этом ему казалось очевидным, что Вася не может управлять таким капризным и сложным механизмом, как книжная торговая сеть. Если что-то не изменить, компания так или иначе развалится. А Федор ее создал и хотел, чтобы она жила, с ним или без него. Несмотря на допущенные в борьбе с «Карандашом» промахи, Константин Румянцев и правда имел богатый опыт управления розницей. Кроме того, у него была нулевая история взаимоотношений с Холдингом, и Федор был почему-то уверен, что он найдет с бюрократами общий язык. Взяв под контроль канцелярский и книжный бизнес, Румянцев сможет снизить издержки за счет экономии на административных ресурсах и довести компанию до намеченного Федором плюса.

Обсуждение цены и подготовка сделки заняли несколько месяцев, и состояние эйфории у Федора довольно скоро сменилось неприятным ощущением неопределенности. Румянцев оказался жестким и безжалостным переговорщиком. Видимо, он почувствовал, что Федор загнан в угол и эмоционально уже неспособен работать с партнерами, и предлагал просто смешные цены. В итоге сошлись на шестистах тысячах рублей. В разгар кризиса годом раньше Федор продал Андрею Бойко половину своей доли за четыре миллиона. Теперь он, однако, согласился и на шестьсот тысяч, потому как не видел другого выхода и верил, что под присмотром Румянцева компания докатится по инерции до желанной рентабельности и со временем сможет выплатить Федору деньги, которые он вкладывал в виде кредитов (а это были уже вполне неплохие четыре с половиной миллиона).