Николай Кротов - Путь Геракла : история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову

Пришлось добираться необычным маршрутом — через Токио. Встретились с Владимиром Сергеевичем, рассказали о ситуации в отделении. Алхимов понял нас и написал записку в Президиум Верховного Совета Л. И. Брежневу. Так как Брежнев болел, письмо получил заместитель председателя президиума В. В. Кузнецов, отказавшийся самостоятельно принимать решение. Удалось разрешить вопрос только в конце ноября. К счастью, приговор не был приведен в исполнение, но Рыжков два месяца сидел в камере смертников! Говорят, Брежнев сказал: «Если Володя просит, пусть так и будет». Генсек уважал Алхимова. Кстати, Дэнис Ли очень удивлялся и не мог понять, по каким статьям Уголовного кодекса могли дать Рыжкову 15 лет.

После этого была вторая телеграмма, в которой мы просили разрешить выставлять при необходимости заключенного в качестве свидетеля. По этому вопросу было голосование в Политбюро. Наконец необходимость встречи настала. Летом 1979 года мы с Дэнисом Ли прилетели в Москву, одновременно в Бутырскую тюрьму привезли Вячеслава Ивановича. Мы волновались, как он себя поведет, будет ли готов помогать. Но все прошло хорошо. С Рыжковым встречались Ли, юрист банка Г. А. Титова, А. Г. Воронин и я. Работали мы два или три дня. Помню, было очень жарко и мы постоянно просили воды, а Вячеслав с юморком спрашивал: «Может быть, еще чего-нибудь попросите?»

Отслужив два года, я вопрос об отзыве не ставил, слишком много еще следовало сделать, но через три года начал напоминать о себе. Дела явно начали улучшаться, и можно было в Сингапуре уже обойтись без меня. Давший обещания Б. И. Гостев от меня даже скрываться стал. Когда я был в Москве, со мной встречался его заместитель Н. В. Гаретовский (будущий председатель Госбанка СССР, которого я в 1989 году сменю на этом посту). Замену искали еще два года — коллеги боялись ехать на мое место, не знали, сколько здесь еще хранится «скелетов в шкафу». Дровосеков, к тому моменту уже переставший опасаться суда, тоже всячески избегал положенной участи, объясняя нежелание ехать ухудшающимся зрением. Сдался он лишь когда ему поставили ультиматум: либо едешь, либо по здоровью вон из зампредов! Но даже приехав меня сменять, Владимир Алексеевич долго саботировал и не принимал у меня дела. Сидел и демонстративно читал газеты!

Наконец в 1981 году я сдал дела, получил семь месяцев отпуска (все-таки работал я в тропическом климате) и привез в Москву еще одного члена семьи — австралийского какаду, который, по словам моей жены Нины Александровны, «кусается, как невоспитанная болонка»!

История с Сингапурским отделением очень поучительна и должна войти в учебники по банковскому делу. Она является готовым кейсом, рассказывающим в основном о том, как не надо работать, и о том, какие бывают в банковской работе трудности и риски, наконец, как их оценивать и преодолевать.

Впрочем, в 1998 и 2009 годах мы вновь убедились, что акции и недвижимость могут как подниматься в цене, так и падать, что все подвержено серьезным конъюнктурным колебаниям, и даже самые надежные залоги могут оказываться проблемными. Тогда мы ощутили это на своей шкуре впервые. Узнали мы и то, что, кроме честных заемщиков, существует и множество жуликов. И теперь каждый студент знает, что на каждого клиента необходимо составлять подробное досье, в которое следует вносить всю информацию, касающуюся его: соглашения, оценки залога, переписку с клиентом и другие необходимые материалы. Тогда это было не очевидно для наших сингапурских коллег — некоторые досье состояли у них из одного-двух листиков.

Также следует помнить всем новым русским, приобретшим недвижимость за границей: она требует тщательного анализа и придирчивого оформления. И знания специфики страны. Тем более только после внимательного юридического оформления всех прав под нее следует выдавать кредит.

Велики мы безумной надеждой,

Что не вечны сума и тюрьма.

Оттого-то по горло в болоте

Или в рыжей дорожной пыли

Мы на каждом крутом повороте

Что-то пристально ищем вдали.

По предыдущему рассказу может показаться, что у меня карьера прямая и безоблачная. В действительности, в целом судьба у меня сложилась неплохо. Но не безоблачно.

И многие события, особенно связанные с работой в совзагранбанках, меня закалили… Все это понадобилось для дальнейшей работы на родине.

Итак, в 1982 году я вернулся в Москву окончательно.

Банк, с которым я был связан все 29 прошедших лет, пережил несколько этапов развития. В 60-е годы, после своего радикального реформирования, Внешторгбанк стал держателем валютных резервов страны, размещающим их за границей. Именно он выполнял и роль государственного заемщика. Платежный баланс страны был тогда дефицитным, постоянно менялась конъюнктура на международных рынках. Большое напряжение вызывало падение цен на отечественные экспортируемые товары (в основном, как и сейчас, сырье) и рост цен на товары, в основном машинно-технические, которые мы импортировали. Наш банк вел активную коммерческо-международную деятельность. Вместе с ним и мне приходилось осваивать премудрости рыночной экономики. Полученный в совзагранбанках опыт мне очень пригодился в дальнейшем. Работая в странах со столь различными экономическими моделями, общаясь с местной клиентурой и банками, я получил опыт, который внутри страны в то время нельзя было приобрести.

После возвращения в Москву в ЦК КПСС было отправлено на меня представление на должность зампреда Внешторгбанка. Я прошел собеседование с завотделом Б. И. Гостевым, оставалось дождаться решения секретариата ЦК. Однако находящийся на мою беду в это время в Москве В. А. Дровосеков (сменивший меня в Сингапуре) зашел к В. С. Алхимову и попросил открыть ему в банке лимиты на фирмы Сингапура и соседних стран. Владимир Сергеевич категорически отказал (запрет на это не был еще отменен). На что покойный Владимир Алексеевич наивно ответил: «Ну как же так! Виктор Владимирович все пять лет им кредиты давал!» Председатель рассвирепел и потребовал организовать проверку моей деятельности в Сингапуре. Дополнительно он позвонил в ЦК Б. И. Гостеву и заявил, что они отзывают мое представление. Борис Иванович на это ответил: «Пиши письмо! Он у нас уже собеседование прошел!» Что и было сделано, и в тот раз сорвалось мое назначение. Мне сам Дровосеков потом об этом рассказал.

Проверять мою деятельность послали В. А. Пекшева и А. Г. Воронина. Проверка не обнаружила невозвратных кредитов, выданных банком. Рис, сахар и мыло населению нужны всегда! Смешно не кредитовать под trust receipt (обязательство заплатить за товар, выданный фактически в траст). Если кто-то не платит по шестимесячному trust receipt , подаешь заявление в суд, вопрос рассматривается в немедленном порядке и должника сажают в тюрьму, как за кражу.