Герберт Осбери - Банды Чикаго

На смену Райану мэр назначил капитана Макса Нутбаара, способного и честного полицейского. Первое, что сделал капитан Нутбаар, приняв участок в свое распоряжение, – это пинком выставил оттуда Айка Блума, который пришел, чтоб «обстряпать дельце». Второе – убрал портрет Блума из казармы. Третье – приказал, чтобы во всех салунах и танцевальных залах окна были занавешены или заклеены бумагой. А 26 июля капитан Нутбаар объявил, что все заведения должны закрыться под угрозой полицейских рейдов.

Этот ультиматум получил широкое освещение посредством газет. Владельцы заведений, уверенные, что покровительствующие им политики не дадут их в обиду, не собирались закрываться, но вот клиенты, опасаясь быть арестованными во время рейда, с редкостным единодушием предпочитали отсидеться дома. Один журналист из «Экзаминер», побывав вечером 27 июля в Прибрежном районе, обнаружил, что жизни в районе меньше, чем когда-либо на его памяти. Такой же оставалась ситуация и 28-го числа, а на следующий день Джон Джордан первым из всех хозяев выдал расчет персоналу и закрыл двери салуна и винной лавки в доме № 2008 на Уэбаш-авеню, которыми управлял более десяти лет. «Все, Прибрежный район уже не оживет, – сказал Джордан. – Я видел, как приходят и уходят реформаторы, но кажется, что сейчас, в первый раз со времен разгона Таможенной площади и Федерал-стрит, перемены пришли навсегда».

Еще через месяц мэр Картер Харрисон нанес последний удар, отозвав лицензии на торговлю спиртным более двадцати салунов Первого округа, в том числе и у заведений Колоссимо, Джонни Торрио, Джона Джордана и Айка Блума. «Чикаго покончил с идеями о сегрегации порока», – заявил мэр. Но с проституцией Чикаго не покончил. Как гласил доклад Комиссии по нравам трехлетней давности, «социальное зло в его худших проявлениях можно подавить, но, поскольку оно живет в сердцах мужчин, оно всегда будет искать выражения. Пока мужчины не изменятся, абсолютного средства против Социального Зла у нас не будет никогда».

В течение последних нескольких месяцев правления мэра Харрисона Чикаго был избавлен от организованного распутства в наибольшей степени за всю свою историю. Капитан Нутбаар заставил Прибрежный район уважать закон, окружной прокурор добился значительного прогресса в своих расследованиях, полиция нравов во главе с майором Фанкхаузером вела энергичные боевые действия против кабаков и квартир свиданий, а мэр оперативно отзывал лицензии всех салунов, попавших под подозрение. Но когда 15 мая 1915 года мэром стал Уильям Хэйл Томпсон, сторонник политики «открытого города», ситуация коренным образом изменилась. Капитана Нутбаара перевели на другой, маловажный участок, а майору Фанкхаузеру мэр Томпсон принялся, несмотря на протесты комитета пятнадцати, чинить всяческие препятствия, явно намереваясь в конечном итоге вообще избавиться от полиции нравов. Инспектор полиции нравов Фрэнсис Ханна был освобожден от своих обязанностей в марте 1916 года, когда подал мэру доклад, в котором, помимо прочего, содержались сведения о том, что борделям высокого класса полиция работать не мешает, что дорогих проституток не арестовывают и что тот образ, каким такие дела рассматриваются в суде нравов, указывает на согласованность действий полиции, поручителей, юристов и адвокатов. В июне 1918 года майор Фанкхаузер, вместе с наиболее выдающимися из своих помощников, попал под полицейский трибунал, где против них свидетельствовали женщины из района красных фонарей. Пока шло судебное разбирательство, комитет по финансам упразднил полицию нравов и устранил майора Фанкхаузера, прекратив финансирование этого подразделения.

Попыток заново возродить районы красных фонарей не предпринималось, зато проститутки принялись более-менее открыто предлагать свои услуги в отелях деловой части города и в жилых кварталах. Мгновенно выросло количество квартир свиданий. Танцевальные залы и винные лавки, закрытые мэром Харрисоном, теперь открылись под вывеской кабаре, которые суперинтендент комитета пятнадцати Сэмюэль Трэшер называл «вербовочными участками домов терпимости». В обзоре положения дел на февраль 1916 года, опубликованном в «Рекорд геральд», было написано: «Кабаре – это незаконный преемник прежних аморальных заведений. Люди, процветавшие в те времена, когда в Чикаго проституция не преследовалась, теперь занимаются тем же самым в некоторых кабаре». Это утверждение почти повторяет слова мистера Трэшера: «Дельцы распутного бизнеса теперь переключились на кабаре». Правдивость этих слов подтвердила Кейт Адамс, проводившая исследования ситуации в октябре 1916 года. Она обнаружила, что Блум снова управляет своим заведением, ныне именуемым «Старая Вена», и Колоссимо тоже заново открыл кабак на Уэбашавеню. Джонни Торрио и еврей Кид Грабинер управляли кабаком «Спидвей» в пригороде Бернхэма, а Эд и Луи Вейссы – кабаре «Кабак «Фонтан» на углу Холстед-стрит и Шестьдесят третьей улицы, а также «Домом с канарейками» на Коттедж-Гроув-авеню. Фрэнк Льюис Даго открыл кафе и кабаре «Колумбия» на углу Огден-авеню и улицы Ван-Бурен, а Джеки Адлер завел себе два кабака в Бернхэме, среди которых – знаменитый бар и кабаре «Стейт Лайн». Джон Джордан имел в своем распоряжении кафе «Сад» на юге Стейт-стрит, и у Чарли Веста был поблизости кабачок похожего сорта. Однако, несмотря на это возрождение порока, многие из достижений Вэймана и Хойна остались неотмененными; в начале 1916 года по подсчетам комитета пятнадцати в городе функционировало только сорок процентов от того числа домов терпимости, которое имелось в 1912 году, а число уличных проституток сократилось с того времени на восемьдесят процентов.

Чтобы отвлечь внимание общественности от расследований окружного прокурора, мэр Томпсон начал собственное расследование с помощью комиссии полицейской гражданской службы, которая не имела практического значения, хотя и привела к выдвижению обвинений против одного капитана полиции из-за состояния дел в районе Уоррен-авеню. Одним из главных свидетелей Хойна был капитан О'Брайен, отправленный в отставку после ссоры с новым суперинтендентом полиции Чарльзом Хили. Капитан О'Брайен описал «невыразимо аморальные условия жизни» в негритянских кварталах на юге города и рассказал, что суперинтендент Хили приказывал ему не трогать определенные кабаки ввиду их важного политического влияния. В то же время окружной прокурор опубликовал в начале 1917 года содержание тетради, которую его следователи отобрали у одного лейтенанта из полицейского участка на Лэйк-стрит. В этой тетради содержался список отелей, где велся сомнительный бизнес, и суммы еженедельных платежей, колебавшиеся от сорока до ста пятидесяти долларов. Несколько страниц были заняты списком борделей, домов свиданий и игорных заведений с пометкой «Места Шефа». На одной из страниц были перечислены салуны, которым дозволялось быть открытыми по воскресеньям и после часа. Было там и два списка игорных домов, бань и отелей – один был озаглавлен «нельзя устраивать рейды», другой – «можно устраивать рейды».