Герберт Осбери - Банды Чикаго

За время пребывания Аль Капоне менеджером «Четырех двоек» он стал первым помощником Джонни Торрио и главой убийц, но для посторонних он больше двух лет оставался в тени. В августе 1922 года его известность была столь мала, что, когда он стал участником автомобильной аварии, газеты поместили сообщение об этом на последних страницах, обозвав его при этом «Альфред Капони». В те дни Капоне был типичным громилой, грубым и жестоким, говорил вульгарно и одевался броско; ничто не выдавало в нем будущего лощеного преступного авторитета. В преступном мире его знали под именем Меченый Аль Браун, из-за двух параллельных шрамов на левой щеке. По его словам, раны эти он получил, сражаясь во Франции в составе 77-й дивизии. На самом же деле его полоснули ножом в драке в одном из танцевальных залов Бруклина. В призывных списках его имя числилось, но на службу в армию он так и не был призван.

Лишь четверо из главарей банд, которые правили Чикаго во время вольготного для преступников и коррупционеров периода, который позже получил название «благородного эксперимента», считались безусловными авторитетами. Это были Джонни Торрио, преемник Колоссимо, Аль Капоне, преемник Торрио, Дайон О'Бэньон и Хими Вейсс, вольные стрелки и претенденты на трон, восставшие против Торрио и Капоне и в конце концов сокрушенные. Самыми крупными авторитетами были конечно же Торрио и Капоне. Хотя Капоне и получил всемирную известность и собрал в своих руках больше денег, чем Торрио когда-либо видел, все же последний был более серьезным преступником. Торрио выстроил машину попирания закона, Капоне же лишь поддерживал ее в рабочем состоянии, местами кое-что подправляя. Торрио более трех лет поддерживал мир среди гангстеров с помощью стратегии и компромиссов, разве что иногда убивая кого-нибудь ради поддержания дисциплины; Капоне же правил с помощью револьвера и дубинки и удерживал свое положение, непрерывно сражаясь за него и во множестве убивая своих противников. Авторитет Торрио был столь высок, что он редко носил с собой револьвер и часто ходил по улицам в одиночку; Капоне же таскал по два револьвера под мышками, носил пуленепробиваемый жилет и ездил в семитонной бронированной машине с пулеметом. И никуда не ходил без телохранителя.

В качестве организатора и управляющего преступным миром Джонни Торрио остается непревзойденным за всю историю преступности в Америке. Он проводил свои преступные мероприятия так, как будто это был легальный бизнес. По утрам он целовал жену и уезжал на автомобиле в свой великолепно обставленный офис, располагавшийся на втором этаже «Четырех двоек». Там он занимался покупкой и продажей женщин, проводил совещания с управляющими своих борделей и игорных домов, писал приказы для торговцев ромом и бутлегеров, организовывал подкуп полиции и городских чиновников и высылал отряды бойцов на разборки с гангстерами из конкурирующих банд, которые грозили нарушить его планы. Но сам он никогда не возглавлял такие походы, потому что сам Торрио не был бойцом – как-то раз он хвастался, что за всю жизнь ни разу не выстрелил из пистолета.

По окончании рабочего дня Торрио возвращался домой, на Мичиган-авеню, и, за исключением тех редких случаев, когда отправлялся в театр или на концерт, проводил вечера дома, в тапках и домашней одежде, играя в карты с женой или слушая музыкальные записи. В отличие от многих других гангстеров Торрио не любил разговаривать о делах; любимой темой его разговоров была музыка, и он часто удивлял музыкантов своими познаниями в области работ великих композиторов и вполне компетентными критическими замечаниями. Хотя его банковский счет и сейфы были полны доходов от развратного бизнеса, сам Торрио вел достаточно аскетический образ жизни. Он не пил, не курил, ни разу никто не слышал от него бранного слова, и женщины, переполнявшие его бордели, были для него не более чем товаром. Его жена, девушка из Кентукки, ничего не знавшая о его бизнесе, называла его «лучшим и дражайшим из мужей» и считала свой брак «одним бесконечным медовым месяцем».

Когда несчастный Колоссимо перестал мешать Торрио и представлять собой потенциальную угрозу, гангстер принялся воплощать свой план создания систем борделей и придорожных гостиниц в пригородах. Под руководством Капоне, Майка де Пайка Хайтлера, Гарри Касика и Чарли Карра гангстеры отправились в Стикни, Форест-Вью, Позен, Барр-Оакс, Блю-Айленд, Стиджер, Чикагские Высоты и другие города округа Кук к югу и юго-западу от Чикаго. Во многих из этих мест проживали большие диаспоры иностранцев; люди Торрио вскоре превратили захваченные города в новый Вавилон блуда. Гангстерам удалось сделать это частично путем подкупа городских и окружных чиновников, а частично – путем раздачи взяток владельцам недвижимости. Перед тем как открыть свое заведение, гангстеры тщательно изучали окрестности, и если соседи будущего борделя соглашались не создавать новоявленным бизнесменам проблем, то Торрио, в свою очередь, помогал этим людям в решении их насущных финансовых проблем – выплачивал за них закладные, мог купить новый автомобиль, камин, одежду, мебель; если дому требовалась покраска или ремонт крыши, Торрио присылал рабочих за счет фирмы.

Многие из основанных таким образом заведений были еще более развратными, чем любой из борделей бывшего Прибрежного района, потому что там полиция вообще никогда не появлялась. Некоторые представляли из себя изысканные кабаре с прилагающимися к ним домами свиданий, рассчитанные на приезд клиентуры из города на автомобилях. Другие были комбинированными заведениями типа тех же «Четырех двоек» или «Рекса». Однако были и другие бордели, рассчитанные на клиентуру из числа иностранных рабочих, занятых на сталелитейных заводах и промышленных предприятиях. Это были двухэтажные бараки, на втором этаже которых находились спальни, а на первом – большие залы, где посетители пили и играли, а меж ними сновали проститутки. В большинстве таких кабаков скамейки и столы были привинчены к полу и стенам, чтобы их не поломали во время часто случавшихся драк.

В некоторых из пригородных борделей Торрио жило от сорока до шестидесяти девушек, работавших в три восьмичасовые смены. Самыми большими были «Форт» в Стикни, где девушек было шестьдесят, и кабак «Клен» возле Форест-Вью, где их работало пятьдесят. Власть Капоне в Форест-Вью была уже тогда столь близка к абсолютной, что городишко прозвали «Капоневилль». «Форт» служил не просто борделем, но еще и схроном, где находился склад оружия и где можно было спрятаться от полиции. Когда полиция Чикаго явилась туда с обыском в процессе расследования убийства в 1926 году помощника окружного прокурора Уильяма Максвиггина, то там был обнаружен разветвленный лабиринт потайных ходов и комнат. Одна из таких комнат была выложена пробковым деревом, устлана мягкими тканями и снабжена удобными кушетками, стульями, переговорной трубой и кухонным лифтом. Прячущийся там преступник мог смотреть в нижние залы сквозь смотровые отверстия, выходившие с другой стороны в глаза нарисованных на потолке женщин. В нескольких местах полиция обнаружила в стенах тайники, где содержались в больших количествах динамит, ружья, обрезы, бомбы, автоматы и боеприпасы.