Николай Костин - За номером 600

Машина со страшной скоростью пошла к земле. В глазах у Носова на какое-то мгновение потемнело. Заложило нос и уши.

Коршунов бросал самолет из стороны в сторону. Казалось, вот-вот захлебнутся моторы, напрочь отвалится стабилизатор, заклинит рули поворота или глубины, расползется по сварным швам фюзеляж, срежутся в одну секунду гайки, заклепки и шплинты...

Носов не узнавал инструктора. Куда улетучились его выдержка и хладнокровие? Уважение к святая святых - самолету? Не он ли изо дня в день, из полета в полет учил его беречь машину? Плавно и координированно ею управлять? Ценить ее наравне с жизнью, а в определенных обстоятельствах дороже?!

Мысли обгоняли одна другую. Они мешали Носову сосредоточиться. Правильно оценить и понять происходящее. Неужели он на самом деле плохо выполнял высший пилотаж? Не учел высоту полета? Не использовал предельные возможности СБ? Попробуй пойми у Коршунова. Не видать ему отличной оценки по технике пилотирования...

- Носов, - раздался голос инструктора, - возьми управление. Следуй на аэродром.

На аэродром так на аэродром. Носов окинул взглядом горизонт. Тяжело вздохнул и взялся за штурвал. Впереди по курсу показалось большое село. Сколько раз пролетал над ним, не обращая внимания на элеватор, приютившийся у подножия холма, заросшего лесом. Не сразу и заметишь. Чем не оборонный объект?

Не раздумывая Носов перевел бомбардировщик в пикирование. Нацелился на элеватор. И машина сразу из летательного аппарата превратилась в боевое оружие. Будь в бомболюках бомбы, и он бы разнес элеватор в щепки...

Из соседствующих с элеватором домов выбегали обеспокоенные люди. Удивленно смотрели в небо на самолет, который разбудил поселок грозным воем и стремительно скрылся за горизонтом.

И снова инструктор не сказал курсанту ни слова. И это его обескуражило. Он же пикировал так, что воздух за кабиной гудел. Раньше за такой пилотаж Коршунов строго взыскивал. "Хоть бы выругал, что ли?" - подумал Носов, заходя на посадку. И вдруг вздрогнул: инструктор тихо запел:

"Мы с тобой случайно в жизни встретились,

Оттого так скоро разошлись..."

Носов недоумевал. После гробового молчания - и вдруг мелодия любимой песни. Поведение инструктора в полете не укладывалось ни в какие ранее известные курсанту рамки.

Носов приземлил бомбардировщик. Зарулил его на стоянку. Выключил моторы. Быстро отстегнул парашют и вылез из кабины. Легко соскочил с крыла на землю. Приготовился к самому худшему.

Инструктор не спеша подошел к курсанту. Постоял, посмотрел на его побледневшее лицо и плотно сжатые губы. Улыбнулся и как-то по-особому сердечно сказал:

- Не сердись... Пилотировал ты в зоне отлично... Отлично в мирное время... В военное, может быть, от нас потребуется еще более дерзкий пилотаж. Понял?

- Так точно, - ответил Носов. - Но я пилотировал, товарищ лейтенант, по инструкции и наставлению...

- По инструкции и наставлению, - задумчиво произнес Коршунов. Потом доверительно положил свою тяжелую руку на плечо курсанта и заглянул ему в глаза: - Пойдем, Саша. Нас ждет хороший обед. Мы его заслужили.

Отойдя от бомбардировщика метров на двадцать, Коршунов остановился. Посмотрел на копошившихся у самолета авиаспециалистов и тихо сказал:

- Защищать Родину нам придется не по инструкциям. И победа в настоящем бою будет оплачиваться кровью.

- В полную меру я оценил слова инструктора только на фронте, - заметил Носов.

На аэродроме в Боровичах

Гитлеровцы наносили удары по Будгощи и Малой Вишере. Захватили Тихвин. Приблизились вплотную к Волхову. С захватом Тихвина рассекалась единственная железнодорожная магистраль, по которой к Ладожскому озеру шли из глубины страны грузы для осажденного Ленинграда. Это создавало тяжелейшие условия обороне города на Неве.

288-й штурмовой авиационный полк базировался на аэродроме в Боровичах. Это был первый аэродром на Северо-Западном фронте, с которого младший лейтенант Александр Носов сделал свой первый боевой вылет на Ил-2. Не было никакой раскачки, никаких ознакомительных полетов - сразу в бой. За сентябрь 1941 года он сделал 43 боевых вылета. В памяти летчика сохранился лучше всего первый.

...Поле фронтового аэродрома. В ярких лучах утреннего солнца поблескивали на траве росинки. Из низины со стороны леса поднимался туман. Техники и механики свертывали маскировочные сети и расчехляли самолеты. Заправляли их горючим. Пополняли боеприпасами снарядные и патронные ящики. Подвешивали к держателям фугасные бомбы.

Люди трудились на стоянках словно муравьи. Казалось, что на аэродроме царит неразбериха. На самом деле каждый специалист занимался строго очерченным кругом своих обязанностей. Работа скрупулезно хронометрировалась. Подготовка самолетов к боевому вылету решалась целенаправленно, комплексным взаимодействием всех тыловых служб авиационного полка.

Носов шел по аэродрому в приподнятом настроении. Начиналась новая полоса в его жизни. В Воронеже он взлетал в небо с учебного аэродрома, а теперь предстоял взлет с фронтового. Летчик ко всему внимательно присматривался: что, где и как делалось. Вспомнил любимую поговорку аэроклубовского инструктора: "Знай секундам счет, минутам - цену!"

Глянул на часы. Порядок. И все же поспешил. Шел от стоянки к стоянке, пружиня шаг. Энергично взмахивал рукой под шлемофон: отвечал на приветствия техников и механиков. Многих из них он уже хорошо знал. Успел подружиться.

Общительный по характеру, Носов быстро сходился с людьми. Привлекал их к себе бьющей через край жизнерадостностью и неистощимым юмором.

В боевой полет младший лейтенант Александр Носов шел ведомым командира 2-й авиаэскадрильи капитана С. М. Васильева. Это радовало и в тоже время ко многому обязывало. Быть в бою вторым "я" командира - престижно. Защищать его - чрезвычайно ответственно. В эскадрилье имелись и другие молодые летчики. Васильев почему-то остановил свой выбор на Носове.

Первый боевой вылет на штурмовике... Первый, а может быть и последним? Война есть война...

Уже в первые же дни войны младший лейтенант А. А. Носов сделал на СБ четыре боевых вылета. Бомбил вражеские танковые колонны, вел воздушную разведку, помогал нашим войскам выходить из окружения. Его сбили под Оршей, когда он возвращался с боевого задания. И сбили не фашистские истребители, а свои же зенитчики, приняв скоростной бомбардировщик за "юнкере". Пришлось посадить СБ прямо в поле, с убранными шасси, и сдаться в "плен" бойцам одного из наших стрелковых подразделений...

Младший лейтенант знал: заметят фашисты слабинку, вцепятся, и не так-то легко потом от них отделаться. Тактика немецких истребителей отличалась коварством ; и нахальством. Открытого боя они, как правило, старались избегать. Атаковали из-за облаков или со стороны солнца. Летали почти всегда парами или четверками, на большой скорости. Стреляли с коротких дистанций 50-100 метров. Держались в стороне. Выжидали момента Набрасывались на подбитый зенитчиками самолет или на того, кто отрывался от группы. Тут они проявляли завидную активность. Не жалели патронов. Оказавшись под ударами советских истребителей, сразу же выходили из боя. По-воровски, маскируясь в облаках, преследовали подбитые или возвращающиеся с боевых заданий самолеты до границ аэродрома. Караулили наших летчиков на посадке и на взлете.