Николай Пирогов - Вопросы жизни Дневник старого врача

А самый рациональный, самый надежный способ законодательства находится в представительной системе. И почему бы система представительства не была совместима с самодержавием? Разве верховная власть может ослабнуть и выпустить из рук бразды правления оттого только, что закон будет предложен, обсужден, составлен, дан монархом не чрез коронных чиновников, а чрез общественное представительство. А главное для довольства и благоденствия общества, при всяком образе правления, разве не в том состоит, чтобы закон, однажды данный, исполнялся верно и не нарушался произвольно. И разве лист бумаги конституцию охранит от этого вернее, чем законное представительство, основанное на полном доверии монарха к обществу.

Какие судьбы будут предстоять общественному представительству, конечно, никто не предскажет; но в настоящее время это мероприятие, вместе с другими льготами, как — то: с законом о свободе печати от администрации, с упрочением прав и самоуправления земских учреждений, много бы способствовало к сближению культурного общества с правительством, дало бы ему более проницательности и укрепило бы его ослабший от внутренней неурядицы устой.

Для незрелых, но ищущих деятельности умов представительная система могла бы послужить благодетельным отвлечением от непроходимых дебрей, в которых они так часто блуждают в настоящее время.

Распространение образования и просвещения масс, приспособленное более чем это делалось до сих пор к потребностям и нуждам народонаселения, и постепенное введение обязательного учения, вместе с окончательным регулированием поземельных и податных обязанностей и всего крестьянского управления, было бы первою и главною обязанностью общественного представительства.

Долго, долго еще событие 1–го марта будет занимать умы и по своим причинам и по своим следствиям, и вряд ли когда — нибудь удастся истории выяснить всю его закулисную сторону.

Мне причины и следствия этого события представляются так, как я изложил здесь откровенно перед самим собою. Верно, будут пущены в ход различные версии. Американцы, например, не преминут увидеть, как прежде, аналогию между цареубийством Александра II — го и убийством президента Линкольна. Подозрениям разного рода не будет конца. Но какова бы ни была закулисная сторона этого страшного дела, оно по существу и по следствиям едва ли не равносильно революциям в других государствах. Конечно, наша еще никогда небывалая катастрофа может быть сравнена с революциею более с нравственной или, лучше, с отвлеченной точки зрения.

Подобно революциям, катастрофа эта показала обществу бессилие правительства в охранении одного из самых главных его интересов, в охранении от насилия и заговора главы государства, а правительству доказала наглядно, что без организационного содействия самого общества оно не может водворить и сохранить прочный порядок и спокойствие в государстве.

Да не только с этой отвлеченной, но и с политической точки зрения событие 1 марта могло бы сделаться, по его следствиям, равносильным революции.

Вероятно, вожаки анархистов, если они не просто мономаны злодейства, и рассчитывали на то, что вслед за уличным цареубийством последуют волнения народных масс, подозрительная чернь бросится на господ, то есть на всех, отличающихся наружным видом от простого народа (которого в столице гораздо более чем господ), пойдет расправа в отместку за убийство царя — освободителя; а в всеобщей катавасии откроется для заговорщиков самое удобное средство для подстрекательства, смут и противодействий водворению порядка. А как и с восшествием на престол нового государя опасность этого рода еще не миновала, то, верно, никто из добросовестных граждан не будет отвергать необходимости чрезвычайных мер для охранения порядка и успокоения взволнованных умов.

Но предпринятые до сих пор (по 25 марта) меры, несмотря на то, что столичное народонаселение отчасти призвано к содействию, мне кажутся мелкими и недостаточно энергическими.

Почему не хотят, как это принято делать при господствовании эпи

демических зараз, разделить весь город на участки, учредить попечительства над каждым участком по выборам с особыми правами участковых попечителей? Выборные от общества попечители должны иметь в своем распоряжении и известный отдел полиции и других помощников.

Обязанность попечителя была бы, как во время эпидемии, ежедневное посещение домов его участка, ознакомление с его жильцами, посетителями и проч. чрез расспросы и другими законными средствами; в подозрительных случаях обыски и другого рода расследования также относились бы к обязанностям попечителей. На них лежала бы и ответственность пред обществом и правительством за порядок и благочиние вверенного им участка.

Если частная помощь, под эгидою Красного Креста, оказывает в наше время такую существенную пользу в общественных бедствиях, каковы: война, эпидемии, пожары и т. п., то я не вижу, почему государство не должно воспользоваться и в настоящем случае этим настроением всего современного общества, желающего с самопожертвованием деятельно участвовать в борьбе с общею напастью и общим злом.

Один совет 25–ти, под председательством градоначальника, человека нового и неопытного, — эта, по — моему, полумера обнаружила себя мелочностью мероприятий.

Застава, такса на извозчиков — разве это меры, соответствующие тяжести переживаемого времени! Стыдно, право, стыдно за эту неумелость и за эту опрометчивость и всегдашнюю готовность сделать что — нибудь, да еще и как — нибудь!

Теперь, мне кажется, представляется правительству, хотя и весьма печальный, но удобный случай испробовать на деле доверие свое и зрелость общества к представительству и самоуправлению. Все пробы до сегодня были ненадежны. Коли доверять, так доверять вполне, хотя бы и для пробы.

И если общество, облеченное полным доверием, окажется на высоте своего призвания в настоящее время, успеет укрепить власть, водворить порядок и подавить дружным и обдуманным усилием крамолу, то такому обществу можно будет смело доверить представительство и в других важных государственных делах.

Пора, пора государствам принять более радикальные меры против разрастающегося с каждым днем антагонизма общества с государством.

Все прежние, старинные лекарства против этого врожденного обществам зла оказываются несостоятельными.

Главный нерв жизни современных европейских государств — деньги; цветущее состояние финансов немыслимо теперь без народного благосостояния. А все старинные государственные средства против общественного антагонизма трудно уживаются с народным благосостоянием.