Александр Анненский - Фанера над Парижем. Эпизоды

– Сценарий все равно плохой… Надо придумывать, как спасать фильм.

– Может быть, мы попробуем весь рассказ о судьбе Андропова перекроить, выстроив его через венгерские события?.. Впечатление от того, что творилось на его глазах в Будапеште, ведь на самом деле станет для него потом определяющим. – предложил я. – Надо периодически возвращаться к тому времени по ходу рассказа, раза три минимум. хроники достаточно…

– Согласен… правильно… – Сергей кивнул. – Возьми на себя на это.

– Уже. – кивнул я.

– Хорошо. Будем делать так, как все было на самом деле. – решил Сергей.

– Ну ладно – семья может обидеться, а если «наши соседи» в последний момент рогом упрутся… будут на Канал звонить?.. – засомневался я.

– Не думаю. в любом случае – это их проблемы. – сказал Сергей. – Давайте быстренько подготовим стэндапы и… – он повернулся к Галкину, – заказывай командировку в Рыбинск и Ярославль. В воскресенье и поедем на машине.

Через пару часов с набросками его комментария мы вернулись к Сергею в кабинет и еще минут сорок Медведев, по ходу советуясь, правил, как всегда, текст под себя.

В субботу уже был назначен монтаж под озвучение, и я приехал в выходной в полупустой телецентр, чтобы помочь режиссеру. Фуад Шабанов был моложе меня, и я в буквальном смысле ощущал себя человеком из прошлого века, когда по ходу дела легко подсказывал ему фамилии и должности появляющихся в хронике руководителей советского времени.

– Слушай, как ты их всех помнишь?.. – удивлялся он.

За два дня фильм был перемонтирован, найдено место каждому из новых стэндапов, привезенных Сергеем из поездки на родину Андропова. Получилось, что в известной степени в фильме теперь можно было проследить процесс политического и человеческого развития этой очень непростой личности.

Мне нравился закадровый комментарий последнего эпизода ленты, точнее, написанные нами последние слова, придававшие, как мне казалось, некую неоднозначность всему кинорассказу. Но я не был уверен, что Сергей захочет произнести текст именно так. Однако он полностью согласился со мною.

И сегодня в финале фильма на документальных кадрах того дня звучит его голос: «…В день похорон Андропова был сильный мороз. Оператор включил микрофоны на трибуне Мавзолея раньше времени. И было слышно, как Черненко, обращаясь к Тихонову, скажет: «Холодно, шапки снимать будем?» Сподвижники решили шапки не снимать…».

Полнометражный фильм «Ю. Андропов. Пятнадцать месяцев надежды» вышел в эфир Первого канала в день 95-летия Генерального секретаря. Его посмотрели десятки миллионов зрителей, и он вызвал в стране множество разнообразных рецензий и откликов. Потом Сергей сказал, что ему звонили и из ФСБ – картина там понравилась.

«Московское дело» – новый цикл, задуманный Пимановым, должен был состоять из фильмов, в которых рассказывалось о наиболее громких судебных процессах в Мосгорсуде предшествующих лет. Председатель суда, небезызвестная Ольга Егорова, дав Алексею формальное согласие на совместную работу над циклом, тем не менее обязала судей, рассказывая о прошлом, оставаться «застегнутыми на все пуговицы». Разрешались съемки интервью в архиве и зале судебного заседания, но нельзя при этом было говорить о личности самого судьи, его эмоциональных переживаниях, сопутствующих процессу, о котором шла речь, снимать его самого или кого-то из его семьи в неформальной обстановке – дома или на улице.

Таня Косовцева, немолодая девушка без профессии, но с телевизионным опытом, назначенная продюсером на цикл, таскала мне один за другим сценарии, написанные, очевидно, частично ею самой, частично ее знакомыми, и состряпанные по канонам старых телепередач. В традициях шестидесятых годов – времени становления ТВ – тексты были разбиты на две колонки – слева шел дословно переписанный бесконечный синхрон, справа – два-три слова, обозначающие место действия. При этом эпизоды просто перечислялись, и их последовательность запросто могла быть изменена без особого ущерба для содержания. Главным при этом становился текст, а вовсе не картинка. Короче говоря, такой подход к самому по себе интересному материалу не имел ничего общего с телевидением, документальным кинематографом. Но любые мои попытки объяснить это Тане или присылаемым ею авторам, заканчивались ничем. Меня не слышали.

– Слушай. ну кому нужен этот сценарий… – нервно докуривая очередную сигарету, втолковывала мне сидя в моем кабинете Татьяна. – Он для бухгалтерии только… Мы же рассказываем о документальных событиях. Эти твои драматургические усложнения – они простому зрителю – на фиг… Ему нужно, чтоб стреляли. бегали. а ты хочешь, чтобы каждый герой был неоднозначен… Да не поймут они…

– Ты же, однако, понимаешь… Почему надо изначально зрительский уровень считать ниже нашего?..

– Да потому, что оно так и есть… – Татьяна со злостью вдавливала сигарету в коробочку, служившую пепельницей. – Для кого, по-твоему, ящик работает? Так сложилось…

– Так может, это потому, что все мы так сознательно этого добивались столько лет, не думаешь? С такой публикой, конечно, проще. А потом удивляемся рейтингам «Аншлага»… Давай попробуем не держать миллионы априори за идиотов. У меня вот вчера час Наташа Метлина просидела – человек, казалось бы, уже сверхопытный, известный – приходила советоваться. Мы придумали, как ее спецрасследование о дальнобойщиках переделать – опять-таки, через судьбу одного из шоферов.

– В общем, – она поднялась, – не подпишешь? Имей в виду, у меня все сроки срываются.

– Не подпишу. Ну хочешь, я сам вот это добро перелопачу, если автор твой не способен понять, чего я от него хочу?.. Просто как пример…

– У меня с понедельника съемки.

– Ну, положим, ты знала, что не имеешь права начинать работу, не утвердив у меня сценарий… А за выходные я сделаю. и сброшу тебе на почту.

Косовцова недоверчиво пожала плечами и побежала в очередной раз интриговать против меня по кабинетам. А я за субботу действительно переписал весь сценарий, придумав для героя – отставного военного судьи – некое «альтер эго» – его самого в молодости, что позволяло рассказать о многих сомнениях, одолевавших героя во время того громкого процесса, о которых он никогда не решился бы сказать от собственного имени.

Татьяна, получив сценарий, немедленно перекинула его Пиманову со своим комментарием и потом очень удивлялась, что тому он понравился. Правда, работать начала все равно без оглядки на него.

…В самом начале июня секретарша обзвонила всех, приглашая к концу рабочего дня в кабинет Медведева на «рюмку чая» по случаю дня его рождения.

На столах у окна стояло несколько бутылок марочного виски, дорогого коньяка, белое и красное вино. Блюда с богатой мясной и рыбной нарезкой и фрукты дополняли интерьер. В небольшой кабинет набилось множество поздравляющих, все не помещались, и дверь в приемную не закрывалась. Люди приходили, поздравив юбиляра, поднимали тосты. То и дело у Сергея звонила его «Nokia», и он, не выпуская из руки рюмку, благодарил за пожелания. Минут через двадцать после начала празднования зашел средних лет мужчина в костюме в полоску при галстуке и тонких очках. Тот факт, что гость пришел без подарка, очевидно, свидетельствовал о его принадлежности к высокому руководству, давно убедившему себя, что сам по себе факт визита уже есть награда для празднующего. Олег Вольнов полуобнял Сергея, поздравляя.