Бернгард Рогге - Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941

Лейтенант Дихнель и призовая команда «Дурмитора» присоединилась к нам с «Танненфелса», и я с изумлением выслушал полную историю их необычайного путешествия. Лейтенант сообщил мне, что итальянские власти – в том числе и военно-морской флот – всячески мешали им. Когда на полпути к Сомали запасы угля на «Дурмиторе» подошли к концу, судно бросили в Кисмайо, и Дихнель со своими людьми вынужден был искать убежища на борту «Танненфелса», чтобы избежать внезапной атаки британских войск. Отчет Дихнеля о состоянии дел в итальянской колонии подтвердил мои самые худшие спасения. Повсюду царили неумение, равнодушие и полностью игнорировалось сотрудничество. Кроме «Пенсильвании», загруженной дизельным топливом, в порту Кисмайо стояло еще 15 транспортов, включая последнее судно из банановой республики и несколько танкеров, которые могли бы сослужить неоценимую службу в качестве поставщиков для всех наших рейдеров, но никто не потрудился проанализировать эти возможности.

Вместе с тем у меня было мало времени, чтобы беспокоиться о таких мелочах, поскольку в подчинении было три корабля, за которыми я должен был смотреть; я все время задавал себе вопрос: кто мы – вспомогательный боевой корабль или плавучий корабельный поставщик? Нам пришлось дозаправить «Спейбенк» из собственных бункеров, заменить призовую команду на «Кетти Бровиг» Дихнелем и экс-призовой командой с «Дурмитора», разместить гражданских пассажиров с «Танненфелса» на остальных кораблях, перевезти на него наших пленников и обеспечить продовольствием все три судна. Пока мы перекачивали топливо, доставленное нам «Шторштадтом», на борт «Спейбенка», для своих нужд мы закачали топливо высокого качества с танкера «Кетти»; мы также разделили наши спасательные шлюпки и снабдили каждое судно флагами, хронометрами, секстантами, картами, лекарствами, краской, лагами и табаком. Все это должно было быть выполнено с максимальной тщательностью, поскольку на это у нас было только два дня. 13 февраля моя маленькая эскадра из четырех кораблей тронулась в путь для встречи с «Адмиралом Шеером».

Погода непрерывно ухудшалась, море было бурным, а видимость плохой. Я воздержался от того, чтобы сообщить своему экипажу о намеченной встрече с линкором, поэтому все были заметно напряжены, когда в полдень 14 февраля впередсмотрящий доложил: «Слева по носу боевой корабль!» Однако, когда команда заметила, что я не выгляжу встревоженным, мои люди вгляделись пристальней и узнали «Шеер». На «Шеере» сначала думали, что столкнулись с конвоем, и были почти разочарованы, когда узнали, что это всего лишь «Атлантис» и сопровождающие его корабли. Едва я узнал, что на борту «Шеера» нет пленных, как сразу же отправил «Танненфелс» в Европу. 19 апреля судно благополучно прибыло в Бордо – на шестнадцать дней раньше графика, – при этом пять человек охраняли 32 англичан и 61 цветного.

В первый день нашей встречи на корабли обрушился хвост тропического урагана, и мне с большим трудом удалось проложить себе путь на захваченном норвежском моторном катере, чтобы нанести короткий визит на «Шеер». В тот же день позднее все суда, ведомые «Шеером», отплыли, чтобы поискать более спокойные воды дальше к северу. Танкер «Кетти» не мог держать свою скорость, ночью ушел со стоянки и был обнаружен два дня спустя.

Линкор «Шеер» забрал с танкера «Кетти Бровиг» все топливо, которое на нем находилось; хотя Морской штаб и объявил, что это топливо не годится для линкора, главный механик «Шеера» был вполне им доволен. Мы передали всю нашу почту, чтобы переслали домой, и партии всех рангов и званий обоих кораблей обменялись визитами. Я особенно рад был представившейся возможности обменяться новостях с командиром «Шеера». Прошло порядочно времени с тех пор как я смог поговорить с кем-нибудь равным мне по званию, чтобы свободно и откровенно обсудить мои проблемы и получить разумный совет. Я высоко оценил комментарии командира «Шеера» и внимательно слушал, когда он рассказывал мне о последних новостях с родины, военных действий на суше и на море и знакомил с состоянием германской экономики. Жаль, время летело слишком быстро. С тех пор как мы покинули родной порт, не проходило ни одной вахты без осознания того, что смерть в виде боевого корабля противника, возможно, скрывается за горизонтом; нас очень успокаивал серый корпус «Шеера», маячивший невдалеке. Один из моих матросов восхищенно уставился на крупнокалиберные орудия линкора, его радар, безостановочно прочесывающий горизонт, и пробормотал:

– Прошлой ночью я спал по-настоящему крепко.

В данном случае он говорил за всех нас.

Прошло два дня, и мы снова остались одни. По соглашению с капитаном «Шеера» я крейсировал с 17 по 25 февраля к югу от Сейшельских островов вдоль маршрута «Мандасора», а оттуда ушел на восток в направлении архипелага Чагос, в то время как «Шеер» патрулировал на юго-западе от Сейшельских островов вдоль открытых нами морских путей. Я использовал «Спейбенк» для расширения своей зоны патрулирования, посылая его на разведку в 50 километрах на моем левом фланге, откуда они могли рапортовать, используя специальную сигнализацию. Брюейт, капитан «Спейбенка», мог связаться с нами новым и совершенно замечательным способом, пеленгуя нас по «собственному» (паразитному) излучению нашего радиоприемника. Хотя специалисты утверждали, что это невозможно, последующие открытия и разработки доказали, что Брюйер в высшей степени прав. Своего первого успеха он добился 20 февраля, когда заметил средних размеров танкер и связался с ним, находясь вне поля зрения противника. После этого в дело вступил «Атлантис», и я отослал Брюйера ожидать меня в точке рандеву. Весь день я поддерживал контакт, нимало не сомневаясь в нашем окончательном успехе, но с наступлением сумерек танкер включил огни, и вскоре после этого мы заметили прямо рядом с ним еще два огня, очень низко расположенных. Мы осторожно приблизились и после обмена сигналами утвердились в том, что это французский военный танкер «Лот» с двумя подводными лодками, о которых нас предупредил радиограммой Морской штаб. Затем позади этой французской эскадры появились огни каких-то продвигавшихся вперед кораблей, похожих на торпедные катера. Мы без шума удалились восвояси и на следующий день приблизились к «Спейбенку», чтобы передать новые инструкции.

Два часа спустя они доложили о другом судне, на этот раз водоизмещением 5 тысяч тонн. Я послал «Спейбенка» на воссоединение с «Кетти Бровиг» в район Сомалийской банки, где также должен был появиться транспорт «Юкермарк». Как и накануне, «Спейбенк» занял позицию примерно в 50 километрах от торгового судна и теперь отрапортовал, что это лайнер с «Голубой лентой Атлантики». Я собирался атаковать судно с наступлением темноты, но мы снова потерпели неудачу. Едва опустилась ночь, судно включило огни, и в ответ на наш вызов радист сообщил, что это японское судно «Африка-мару». С этим кораблем мы потеряли девять часов. Потом «Спейбенк» доложил, что «Юкермарк» не появился, поэтому мы отправились на наше второе рандеву с «Шеером», но, к нашему удивлению, встретились не с самим линкором, а с призовым судном, которое он захватил и от команды которого мы узнали, что «Шеер» должен был отплыть домой. Дозаправившись с танкера «Нордмарк» в Атлантике, «Шеер» 1 апреля прибыл в Киль. Его приз, танкер «Защитник Британии», был первым из трех, захваченных им в Индийском океане.