Бернгард Рогге - Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941

Пока судно стояло в Тринидаде, на нем получили приказ от британского адмиралтейства следовать запланированным курсом через Атлантику. На просьбу шкипера плыть по ночам с зажженными огнями из-за присутствия на борту женщин и детей ответили отказом; корабль вез британский груз и соответственно должен был подчиняться правилам. Среди 202 пассажиров было 77 женщин и 32 ребенка; 140 пассажиров были американцами, остальные канадцами, бельгийцами и представителями различных других стран. Удивительно, но наш обстрел не унес ни одной жизни, и за исключением трех тяжелораненых, все были целы и здоровы. Это чудесное избавление христианские миссионеры объясняли самыми разными причинами, и приверженцы ислама тоже («ЗАМ-ЗАМ» – название священного колодца в Мекке).

Рабочие команды не щадили сил, чтобы перевезти весь багаж пассажиров, свежие продукты, табак, фаянсовую посуду, матрацы и одеяла, поскольку корабль имел резкий крен – вода бежала потоком через пробоину от снаряда в машинном отделении. Шлюпки, возвращавшиеся пустыми с «Атлантиса», быстро заполнялись предметами одежды и чемоданами, выхваченными наугад из кают на верхней палубе; из стенных шкафов охапками вытаскивали пиджаки и брюки и швыряли в поджидавшие шлюпки. Когда подошел последний катер, нагруженный до планшира, палубы рейдера напоминали цыганский табор или корабль с эмигрантами. Пассажиры сгрудились на шлюпочной палубе и наблюдали, как тонет «ЗАМ-ЗАМ». Некоторые из тех, кто поднялся на борт, были босы, одеты в пижамы, поверх которых накинуты халаты, позаимствованные у немецких офицеров. Дети визжали, плакали или смеялись, матери заламывали руки, грудные младенцы молча взирали на царивший вокруг хаос. Ребятня была в восторге от этого нового приключения; взрослые проявляли меньше энтузиазма. Большинство из них лишилось солидной части имущества, некоторые потеряли все. Немецких офицеров со всех сторон осаждали вопросами:

– Где я могу достать немного молока? Сюзи пора пить молоко.

– Не скажете ли мне, где расположен корабельный лазарет? Может, я смогу найти там пеленки?

– У вас на всех имеются спасательные жилеты?

– Не принесет ли мне кто-нибудь очки и маникюрный набор? Я оставила их на корабле. Каюта 237.

– Где мы будем спать сегодня ночью?

– Как вы думаете, когда мы сможем убраться с этого корабля?

– Мне бы очень хотелось немного ледяного оранжада. Что? У вас вообще нет оранжада? Как вы можете без него жить? Я бы недели не смогла выдержать без оранжада. Вы шутите, лейтенант. Будьте хорошим мальчиком и скажите, где я могу его достать.

Офицер посмотрел капризной леди прямо в глаза и выжал из себя все знания английского языка.

– Послушайте, – произнес он. – Я не знаю, на что похож оранжад или какого он вкуса. На этом корабле мы питаемся сухой картошкой, сухим луком и сухой рыбой, к счастью, не черствым хлебом. Слава богу, единственным свежим продуктом является пиво, а также виски и содовая по рецепту доктора Реля.

– О, неужели вы думаете, что мы, американцы, удовольствуемся этим?

– Боюсь, что придется.

– И как долго?

Тот же вопрос задавал себе и капитан «Атлантиса». Три сотни лишних ртов, чтобы накормить, очень скоро истощили бы все корабельные запасы. Он благодарил небеса, что «Дрезден» находился под боком, готовый снять этот человеческий груз с плеч капитана «Атлантиса».

Узнав, что среди пассажиров «ЗАМ-ЗАМа» больше американцев, чем было на борту «Лузитании» в 1916 году, я сразу же понял, что это египетское судно вполне могло бы послужить отличным поводом для американской прессы начать кампанию по призыву к вступлению Соединенных Штатов в войну. Нам следовало потрясти американцев нашей щедростью и рыцарством. Кроме того, нам сопутствовала удача, поскольку в числе пассажиров «ЗАМ-ЗАМа» находился американский журналист Чарльз Мэрфи, редактор журнала «Фортуна», являющийся также известным сотрудником журналов «Тайм» и «Лайф». Вместе с ним путешествовал фотограф журнала «Лайф», которого звали Шерман; было ясно, что ни один из них не упустит случая извлечь сенсационную новость из своих приключений. Отчет Мэрфи как живого свидетеля захвата и потопления «ЗАМ-ЗАМа», безусловно, должен был иметь огромное влияние в США, и его можно было использовать для поддержки группы изоляционистов.

Путем недолгого общения нам удалось создать благоприятную атмосферу на борту и добиться сотрудничества пассажиров. Миссионеры были просто удивлены и восхищены, когда мы возвратили чашу из чистого золота, которую они забыли во время головокружительного бегства.

В мои намерения входило переправить американцев и всех женщин и детей на первый попавшийся встреченный нами нейтральный корабль или, в качестве альтернативы, отправить «Дрезден» в Лас-Пальмас или на Канарские острова; но Морской штаб категорически возражал против этого, и «Дрездену» было приказано отправиться на запад Франции, куда он и прибыл 20 мая 1941 года. За два дня до прибытия – через четыре недели после того, как был потоплен корабль, – британское адмиралтейство объявило, что «ЗАМ-ЗАМ» должен был прибыть еще 21 апреля. Американская пресса отреагировала с исключительной быстротой: «Лайнер, совершавший рейс в Африку, исчезает бесследно. 142 американца погибли?» «ЗАМ-ЗАМ» имел на борту отчетливые опознавательные знаки нейтральности, – писала «Нью-Йорк таймс». – Не существует морей, которых не осквернили бы нацистские пираты, а также флага, который они уважали бы...» Однако находились и такие перья, которые писали об «образцовом строгом соблюдении правил захвата призового корабля... ни один член экипажа и никто из пассажиров не погиб... в Вашингтоне отметили, что немецкий корабль участвовал в бою в соответствии с правилами ведения войны на море и принял на борт экипаж и пассажиров, прежде чем затопить корабль, который вез контрабанду...». И наконец, после множества противоречивых отчетов, 23 июня 1941 года в журнале «Лайф» появилась статья Чарльза Мэрфи, повествующая о его приключениях. Вот некоторые выдержки из этой статьи.

«Шаткое египетское корыто под названием «ЗАМ-ЗАМ», направлявшееся в Александрию, минуя мыс Доброй Надежды, 23 марта прибыло в Балтимор, чтобы принять на борт дополнительный груз и пассажиров. По прибытии в порт капитан Уильям Грей Смит с грустью взирал на причал, где 120 миссионеров распевали «Веди нас, божественный свет», а две дюжины непочтительных пилотов санитарных самолетов пытались заглушить их бесстыдной песней собственного сочинения. Смит, энергичный маленький шотландец с обветренным лицом, обратился к своему старшему механику. «Помяни мое слово, шеф, – мрачно заметил он, – не будет удачи кораблю, когда на борту столько библейских толстяков и летчиков. Ничего хорошо из этого не выйдет».