Отто фон Бисмарк - Мысли и воспоминания. Том II

зрения международного права эта взаимная страховка обеих [держав] существовала в Германском союзе уже 50 лет — с 1815 г.

В случае, если какое-либо соглашение подобного рода не состоится, никто Австрию не сможет упрекнуть, если, под давлением русских угроз и не будучи уверена в Германии, она в конце концов сама будет искать более тесного контакта с Францией или с Россией. В последнем случае Германия при своих отношениях с Францией оказалась бы совершенно изоли рованной на континенте. Если же Австрия сблизится с Фран цией и с Англией, так же как и в 1854 г.15, то Германия не могла бы обойтись без России и, чтобы не остаться изолированной, должна была бы связать свои пути с ошибочными и, боюсь, опасными путями русской внешней и внутренней политики.

Если Россия заставит нас выбирать между нею и Австрией, то я думаю, что Австрия укажет нам консервативное и мирное направление, а Россия — ненадежное.

Зная политические взгляды вашего величества, я осмеливаюсь выразить надежду, что вы всемилостивейше разделяете высказанное мною мнение. Я был бы счастлив получить подтверждение этому.

Трудности задачи, которую я ставлю перед собой, велики сами по себе, но они еще существенно усугубляются необходимостью по такому обширному и многостороннему делу письменно вести переговоры отсюда, где я могу рассчитывать только на собственную работоспособность, совершенно недостаточную в результате сильного переутомления. Мне и без того уже пришлось по состоянию моего здоровья продлить пребывание здесь, но я надеюсь после 20-го числа сего месяца выехать в обратный путь через Вену. Если до тех пор не удастся, по крайней мере в принципе, добиться чего-либо определенного, то боюсь, что нынешний благоприятный момент будет упущен, а с отставкой Андраши, трудно сказать, представится ли он когда-либо вновь.

Считая своим долгом почтительнейше довести до сведения вашего величества мой взгляд на положение и политику Германской империи, прошу ваше величество всемилостивейше принять во внимание тот факт, что граф Андраши и я взаимно обязались держать втайне вышеизложенный план и что до сих пор только обоим императорам известно о намерении их руководящих министров достичь соглашения между их величествами».

В дополнение привожу ответ короля и мое последующее письмо: «Любезный князь Бисмарк! С искренним сожалением узнал я из вашего письма от 10-го числа сего месяца, что действию киссингенских и гащтейн¬ ских вод помешали ваши усиленные и утомительные занятия делами. С вашим подробным изложением о современном политическом положении я ознакомился с величайшим интересом и приношу вам свою живейшую благодарность. Если между Германской империей и Россией дойдет до военных осложнений, то столь глубоко прискорбная перемена во взаимоотношениях обеих империй доставила бы мне величайшее огорчение, и я все еще питаю надежду, что такой оборот дела удастся предотвратить, оказав миролюбивое влияние на его величество российского императора. Во всяком случае вашим стараниям заключить тесный союз между Германской империей и АвстроВенгрией с моей стороны обеспечены полное одобрение и сильнейшие пожелания счастливого успеха.

Желая вам с новыми силами возвратиться на родину, с удовольствием повторяю свое уверение в совершенном уважении, с каким я всегда пребываю к вам Берг, 16 сентября 1879 г. Ваш искренний друг Людвиг».

«Гаштейн, 19 сентября 1879 г.

С почтительной благодарностью получил я милостивое письмо вашего величества от 16-го числа сего месяца и к своей радости я увидел в нем согласие вашего величества с моими стараниями к взаимному сближению с Австро-Венгрией. Что касается отношений с Россией, то я всеподданнейше замечу, что нам не предстоит непосредственная опасность военных осложнений, которая глубоко огорчила бы и меня, не только с политической, но и с личной точки зрения. Эта опасность скорее усилилась бы лишь в том случае, если бы Франция была бы готова на совместное выступление с Россией. До сих пор этого нет, и, согласно с намерениями его императорского величества, наша политика приложит все старания к тому, чтобы попреж¬ нему поддерживать и укреплять мир империи с Россией путем воздействия на его величество императора Александра. Переговоры с Австрией о более тесном взаимном сближении имеют только мирные, оборонительные цели, а наряду с этим также развитие путей сообщения.

Предполагая завтра выехать из Гаштейна, я надеюсь в воскресенье быть в Вене.

С всеподданнейшей благодарностью вашему величеству за благосклонное участие к моему здоровью, честь имею быть, с глубочайшим почтением, вашего величества всеподданнейший слуга ф. Бисмарк»» V Во время поездки из Гаштейна через Зальцбург и Линц сознание, что я нахожусь на чисто немецкой земле и среди немецкого населения, усиливалось приветливым отношением ко мне публики на станциях. В Линце толпа народа была так велика, а ее настроение было столь возбужденным, что из опасения вызвать в венских кругах недовольство я задернул занавески на окнах моего вагона, не отвечал на дружественные приветствия и отъехал, не показавшись. На улицах Вены заметно было подобное же настроение; приветствия густой толпы народа ни на минуту не смолкали, и мне — так как я был в штатском — пришлось почти весь путь до гостиницы проехать с обнаженной головой, что было не особенно приятно.

Все время, пока я жил в гостинице, я также не мог показаться у окна, не вызвав дружественных демонстраций ожидавших там или проходивших людей. Манифестации еще более усилились, после того как император Франц-Иосиф оказал мне честь своим посещением. Все эти явления были недвусмысленным выражением желания населения столицы и тех немецких провинций [Австрии], по которым я проезжал, чтобы тесная дружба с новой Германской империей стала знамением будущего обеих великих держав. Я не сомневался, что подобные симпатии вызывались кровным родством и в Германской империи — на юге сильнее, чем на севере, среди консервативной партии сильнее, нежели среди оппозиции, на католическом западе сильнее, чем на евангелическом восто ке [16]. Мнимо-вероисповедная борьба во время Тридцатилетней войны, чисто политический характер Семилетней войны и дипломатическое соперничество, не прекращавшееся со смерти Фридриха Великого до 1866 г. [17], не подавили чувства этого родства, хотя вообще немец склонен, если ему позволяют обстоятельства, энергичнее сражаться со своим соотечественником, нежели с иностранцем. Возможно, что славянский клин, в лице чехов, отделивший исконно немецкое население коренных австрийских земель от северо-западных соотечественников, ослабил действие, оказываемое обычно соседскими трениями на немцев одного рода, но подданных разных династий, и укрепил германские чувства австрийских немцев, приглушенные, но не задушенные шлаком исторической борьбы.