Китти Келли - Жаклин

Когда семья Кеннеди и сопровождающие ее лица прибыли в Чикаго, они тотчас начали собирать вокруг себя сторонников. Юнис, возглавляющая чикагский женский комитет, привлекала своих сестер к участию в кампании, а Шрайвер и Боб Кеннеди беседовали то с одной делегацией, то с другой, пытаясь заручиться голосами южан. В это время папа Джо постоянно звонил лидерам партии из Франции, пытаясь склонить их на сторону сына. Во время всей этой кампании Джекки в основном находилась в квартире Шрайверов и почти не видела мужа. А он, как правило, лежал в шортах на кровати в своем номере и вместе с помощниками анализировал ход кампании.

Кеннеди наблюдал за ходом событий по телевизору, а его жена явилась в здание, где проходил съезд, когда началось голосование. В первом туре Кеннеди получил 304 голоса, обойдя Кефовера. Однако его позиция все еще была непрочной. Когда во втором туре он набрал 618 голосов, а его соперники лишь 551 голос, Джекки начала кричать и махать плакатом, сидя в ложе семьи Кеннеди. Теперь Джону требовалось лишь шестьдесят восемь голосов, и Джекки была уверена, что он их получит.

При следующем голосовании он получил еще тридцать голосов, и делегация от штата Массачусетс принялась топать ногами. Председатель призвал к порядку. Кеннеди подвела делегация от штата Миссури, члены которой отдали свои голоса человеку из штата Теннесси, и тот сразу же вырвался вперед.

Когда Кеннеди вошел в зал, где проходил съезд, и признал, что представителем демократической партии и ее лидером стал Кефовер, его жена заплакала, зная, как разочарован ее муж, который был так близок к победе.

Признав свое поражение и принужденно улыбнувшись, Кеннеди сошел с платформы, а оркестр заиграл «Вальс Теннесси». Через пятьдесят четыре месяца Джон станет лидером демократической партии, но сейчас он был повержен, утомлен, огорчен и разочарован.

Вместе с Джекки и своим хорошим другом, сенатором Джорджем Смазерсом, он вернулся в гостиницу и позвонил отцу, который отдыхал на Ривьере.

«Мы сделали, что смогли, отец, — сказал он. — Я получил огромное удовольствие».

Затем он повесил трубку и стал анализировать причины своего поражения.

«Я никогда не был на ирландских поминках, — вспоминает Смазерс, — но, возможно, на них происходит то же, что происходило в тот раз в гостиничном номере. Мы втроем сидели в полутемной комнате и почти не разговаривали. Таким образом мы провели там часа полтора, и Джек думал только о допущенных им ошибках. Он был очень расстроен. Ведь победа была так близка».

На следующий день Кеннеди решил лететь во Францию, где отдыхали его родители, не слушая Джекки, молившую его остаться с ней и поехать в Ньюпорт. Она не любила летать на самолетах, и ей особенно не хотелось делать это теперь, когда она ожидала ребенка. Не желая жить одна, она решила поехать к матери и отчиму в Хаммерсмит.

«Джекки так переживала, что Джек оставил ее. Она сказала, что не хочет этого ребенка, — вспоминает подруга по Ньюпорту. — На самом деле, конечно, она хотела его, но очень страдала оттого, что муж ее покинул. Она вывернула себя наизнанку и сознательно изводила себя. Кроме всего прочего, съезд и эти шумные толпы народа утомили ее и до того истощили нервную систему, что она, в конце концов, оказалась в больнице».

Через неделю после ее прибытия в Хаммерсмит у нее начались кровотечения и судороги. Ее положили в больницу, где ей сделали кесарево сечение. Ее ребенок, девочка, был мертв. Мать Джекки вызвала Роберта Кеннеди, и он прибыл в ньюпортскую больницу, в то время как Юнис тщетно пытался отыскать своего брата на юге Франции.

На следующий день передовица газеты «Вашингтон пост» гласила: «Сенатор Кеннеди отдыхает на Средиземном море, не подозревая, что его жена потеряла ребенка».

«Джек сходил с ума, когда позднее увидел статью, но Джекки сказала, что он заслужил это», — рассказывает друг семьи.

Газеты писали, что выкидыш произошел в результате нервного истощения, вызванного участием в съезде демократической партии. А Джекки во всем винила мужа.

Джек, путешествующий на яхте возле Капри, узнал о случившемся только через три дня. С ним связались по корабельной рации. Он воспринял новость спокойно и, узнав, что с Джекки все в порядке, решил продолжать свой отдых. И только по настояния Джорджа Смазерса он согласился вернуться в Америку.

«Если ты хочешь стать президентом, то тебе лучше поспешить к своей жене, иначе все американки будут голосовать против тебя, — говорил ему Смазерс. — На его вопрос, почему он должен ехать именно сейчас, я отвечал, что, если потребуется, я понесу его домой на руках. Джо Кеннеди согласился со мной. Так что мы отбыли в Штаты вместе с Джеком».

Истощенная физически и эмоционально, Джекки оставалась в больнице, а ее семья устроила поминальную панихиду по умершему, не принявшему крещения младенцу. Годы спустя крошечный гробик с надписью «Младенец Кеннеди» будет перенесен на Арлингтонское кладбище и похоронен рядом могилами двух Кеннеди.

Кеннеди провел с женой несколько дней в Ньюпорте и опять отправился в путешествие по стране, во время которого выступил 140 раз перед публикой, призывая голосовать за Стивенсона и Кефовера. Он объехал двадцать шесть штатов. По его возвращении они с Джекки побывали в Нью-Йорке, где посетили несколько театров, а потом улетели в Вашингтон. Его секретарь Эвелин Линкольн вспоминает, что будущий президент сказал ей тогда: «Не думаю, что в этом году мы будем жить в ««Гикори Хилл»». Джекки приложила столько сил для обустройства детской, и теперь она не хочет возвращаться в наш дом. Она очень переживает».

Эйзенхауер одержал на выборах ошеломляющую победу и вновь стал президентом. Кеннеди решил, что так или иначе он все равно не занял бы пост вице-президента. Демократы могли поставить ему в вину неудачу на выборах, потому что он католик, и его политической карьере пришел бы конец.

Вспоминая своего старшего брата, погибшего во второй мировой войне, Кеннеди говорил: «Джо был звездой в нашей семье. У него все получалось лучше, чем у всех остальных нас. Если бы он остался в живых, то далеко бы пошел. Его непременно избрали бы в конгресс и сенат. Подобно мне, он попытался бы стать вице-президентом, но в отличие от меня не потерпел бы поражения. Он стал бы вице-президентом, а потом его и Стивенсона победил бы Эйзенхауер. Сегодня его политическая карьера рухнула бы, и ему пришлось бы все начинать сначала».

Джек Кеннеди говорил об этом с некоторой долей удовлетворения. Он уже пережил свое поражение. В свои сорок лет этот красивый сенатор был известен всей стране, так как он выступал с речью в поддержку Стивенсона на съезде демократической партии. Люди стали говорить о нем как о возможном кандидате в президенты еще до того, как появилась книга «Мужественные люди», завоевавшая Пулитцеровскую премию.