Василий Козаченко - Белое пятно

Тогда же начали учить немецкому языку. В школу отдали в шесть лет. В институт приняли его как отличника, когда ему шестнадцать стукнуло, а первый курс закончил - не было еще и семнадцати. Без нескольких недель.

Тут - война! Нюся, секретарь из деканата, которой он поплакался, что забыл паспорт дома, механически отстучала справку. "Студент второго курса, год рождения такой-то, для предъявления в военкомат"...

То, что он прибавил себе целый год, в военкомате не заметили, послали в запасной учебно-резервный батальон... Ну, за эти два года отслужил он и отвоевал этот свой грех добросовестно, ничего не скажешь... А теперь вот, выходит, еще один грех. Возможный грех. В зависимости от того, как дальше пойдут дела. Все же, что ни говори, а лежит в потайном кармашке еще один, теперь уже по-настоящему поддельный документ. И нужно же, чтобы так случилось! И как все это кончится?

- ...Ничего он тебе не скажет!

Левко очнулся и насторожился. Голос резкий, властный. Такого тут он еще не слыхал. Прозвучал словно бы над самым ухом. Что это?.. Галлюцинация?

- ...У него, понимаешь, нет выбора. А посулам твоим он не поверит. Дураков на такое не посылают.

Что-то прогудел уже знакомый хрипловатый басок.

Откуда доносятся эти голоса?

- ...Допрашивать по-ихнему мы не умеем и, вероятно, не научимся... снова звучит тот, властно-резкий голос. - А тебя сюда послали не к теще на блины. Сам знаешь, чем рискуешь.

- Так я же разве что? - оправдывался басок. - Я тебя ожидал. Отсюда все равно никто никуда не выйдет.

Могила.

- Ждал и дождался. А сейчас пора кончать... Дальше рисковать мы не можем.

"Могила"... "Пора кончать"... Слова, от которых мороз подирает по коже. "Партизаны, ясно же, партизаны! - лихорадочно пробует убеждать себя Левко... - Но как с ними объясниться?"

- А Галина сказала - доложить Викентию и чтоб без него не решать, говорит щуплый.

- Ну да! Близкий путь! Кругом облавы, а мы тут у моря ждем погоды! Пора!

Как в кошмарном сне, от стены опять отделяется темная тень. Приближается, становится человеческой фигурой. Среднего роста, в чем-то вроде военного. Крепко сбитая, энергичная, подвижная. Даже тогда, когда стоит спокойно, Левку кажется все же, что она двигается. Двигается непрерывно, куда-то торопится. Левко про себя, бессознательно так и называет эту фигуру:

Подвижный...

- ...Ты уж надумался и, конечно, будешь говорить! - скорее утверждает, чем спрашивает Подвижный, будто команду подает.

- Я не знаю, что и, главное, кому должен рассказывать.

- Запомни. Нам не до шуток. Нет времени для них.

Будешь молчать - расстреляем.

- А если не буду молчать, тогда что? Все равно я должен знать, с кем свел меня случай. Иначе...

- Предположим, ты попал, куда хотел, нашел, чего искал, - резко, иронично бросает Подвижный. - Предположим, мы партизаны... Ну и что?

- Тогда естественно, - отваживается Левко, - естественно будет предположить, что я советский парашютист.

- Гм... А ты, вижу, любишь пошутить. Гляди, чтобы плакать не пришлось.

- Нет, почему же! А если я серьезно?

- Ну, ежели ты серьезно, то и мы серьезно. - В голосе Подвижного слышится явная ирония. - Нам скрывать нечего. Хозяева положения тут, как видишь, мы.

Да, мы советские партизаны.

- Пархоменковцы! - не удержавшись, радостно восклицает Левко.

- Гм... Так тебя, оказывается, послали разыскивать их?

- Да. Именно их. Я в самом деле советский парашютист.

- Ну, вот! Я так и думал. Так и знал! - почти победоносно, насмешливо тянет Подвижный. - Как же иначе! Теперь тут таких "парашютистов" из гестапо знаешь сколько за дураками охотится? Только дураки, дорогой мой, теперь уже все перевелись.

- Так вы не верите?!

ц- Допустим, не верю. Как ты нам докажешь? Попытайся, докажи, а мы послушаем. Например, вот: объясни, как же это ты так обмишулился, попав не к пархоменковцам, а к нам?

- Как это не к пархоменковцам?

- А так... Где Крым, а где Рим!

- Не понимаю.

- Допустим... Тогда рассказывай подробно, как и что. Где приземлился, куда шел, что видел и... чего искал.

- Приземлился в селе Солдатском... Определился по азимуту, ну и... вышел на Каменский лес, к Сорочьему озеру...

- Гм... И долго же ты шел?

- По времени? Или по расстоянию?

- Все равно.

- Ну, пожалуй,, километров тридцать - тридцать пять...

- Гм... Подожди. Что-то я не пойму. Нескладно врешь... Можешь мне хоть что-нибудь рассказать про Солдатское?

- Ну как же!.. В ту ночь немцы подожгли село. Я чуть было не угораздил прямо в огонь.

- Вернее, угораздил и выскочил невредимым. Ну что же, бывает! В сказочках, конечно. Но теперь уже кое-что проясняется. Новичок ты, видать, в этих местах.

Не ориентируешься... И "легенду" плохо усвоил. Неграмотно, можно сказать. А еще карту в планшете носишь, сопляк!

- Как это, - по-настоящему обиделся за "сопляка"

Левко, - ничего не понимаю?

- То-то и оно!.. Подожди, поймешь. Мне тоже еще не все ясно. А что касается Солдатского, как ты говоришь, тут действительно... должно было бы иметь место.

как говорят... Могло быть! В ту ночь действительно горело, действительно немало было там твоих дружков!

Вот они и направили тебя к нам по азимуту, как ты говоришь.

- Ну, если так... если не верите...

- Так трудно же и поверить! Пойми! - с какой-то даже досадой воскликнул Подвижный.

- А что здесь непонятного?! - бессознательно почувствовав эту досаду, цепляясь за нее, как утопающий за соломинку, воскликнул Левко.

- А вот то! Давай не горячись и скажи мне лучше, куда ты девал свой парашют? Говори правду, ибо мы сразу же все выясним и проверим. Не думай, мы не побоимся и пойдем туда, где ты его припрятал. Знаем, не сегодня на свет родились, нас твои дружки на этот раз не тронут. Очень уж им хочется, чтобы мы тебе поверили.

- Так нет же парашюта! - тяжело вздохнул Левко.

- Нет? Как же это? Парашютист - и вдруг без парашюта?

- А так... Нет - и все. Сгорел парашют на пожаре.

- Гм... А ты веселый парень! Знаешь, я так и догадывался, что он сгорел! Что же зто гестапо на такую операцию да парашют пожалело?! Как-то не верится.

Или просто не было под рукой советского?

- Я правду говорю!..

- Хватит! - сурово крикнул Подвижный. - Всю правду скажу теперь тебе я! Засыпался ты, парень! С головой. Неудачливый вышел из тебя разведчик. Если хочешь знать правду, хотя она тебе уже ни к чему, Солдатское, и Сорочье озеро, и эти пархоменковцы отсюда по крайней мере в полутораста километрах! Плохо ты, видать, слушал, чему тебя учили.

- Так девчонка же сказала: Солдатское! - задетый за живое и оскорбленный в своих лучших чувствах разведчика, забыв даже о смертельной опасности, почти умоляюще воскликнул Левко.

- Возможно... Девчонка, возможно, и сказала.

Действительно, то село, которое подожгли в ту ночь твои дружки, отсюда недалеко, около тридцати с гаком километров, и называют его у нас коротко Солдатским...