Василий Козаченко - Молния

"Ударить всей силою по центру, - решил Форст, - а те ребятишки никуда не денутся".

Центром "Молнии" он считал совхозную амбулаторию. Самыми опасными силами - клиентов доктора Пронина, окруженцев, живших на Курьих Лапках, поблизости от совхоза, а руководителем, во всяком случае одним из них, Володю Пронина.

Максиму Форст отводил роль хотя и важную, но, учитывая его инвалидность, второстепенную. "Ребятишками", которые "никуда не денутся", он считал Леню, Галю и Сеньку.

Варьку он вообще решил не трогать. Пускай не подозревает, что ее раскрыли. Еще при случае может пригодиться в качестве приманки... Кто знает, какие там у них связи да разветвления...

Приняв решение, Форст провел короткий инструктаж с подчиненными.

Операцию, которую Форст назвал про себя "Операция "Молния", оберштурмфюрер начал в половине первого.

Начал с тяжелым сердцем и без всякой уверенности в успехе.

32

- Полицаи парня какого-то поволокли...

- Забродиного парня арестовали...

Слух этот шелестом прошел вдоль улиц следом за Леней, которого вели под винтовками Оверко с Дуськой, и наконец докатился до базара.

- Полицаи поймали Леньку Заброду!

От кого первого услышал Сенька эти слова, он потом припомнить не мог. Знал только, что стоял возле длинного, сбитого из неструганных досок стола, меняя у какойто старой спекулянтки поношенную отцову сорочку на несколько стаканов синеватой крупной соли. Сначала слова эти как-то не дошли до его сознания, и только через дветри минуты он тревожно насторожился.

- Кого? - переспросил он, надеясь, что ошибся.

- Леньку Заброду. У них еще хата сгорела!

Рука, державшая стакан с солью, дрогнула. Но пальцы сразу же крепче стиснули холодное стекло. "Спокойно, - приказал себе Сенька, чувствуя, как сводит кожу на черепе, - спокойно! Ни о чем больше не расспрашивать. И сейчас же к Максиму... Немедленно, как можно скорее!"

Он нашел в себе силы не спеша, будто ничего и не случилось, отмерить пять стаканов соли, завязать в мамин белый, с синей каемкой платок, отдать спекулянтке сорочку и только тогда незаметно рвануть с базара.

Пораженный этим, как ему казалось, просто немыслимым арестом, парень с какой-то особенной яростью припоминал все, что писалось про такие ситуации в книжках, как в подобных случаях действовали опытные конспираторы...

Этот самый "опыт" конспиратора натолкнул его на мысль, что главное сейчас - не повредить каким-нибудь неосторожным поступком своим товарищам, внимательно смотреть, не следит ли за ним кто-нибудь.

Прежде всего нужно немедленно известить Максима.

Но так известить, чтоб ни одна душа его сейчас с Максимом не увидела и об этой встрече не узнала.

К хате Кучеренко он подкрался снизу, с огородов, постучал в кухонное оконце. К счастью, Максим был именно у Кучеренко. Сенькин сигнал услышал сразу и немедленно вышел к нему в сад.

Они укрылись за погребком, и Максим молча, сосредоточенно выслушал тревожное сообщение Сеньки. Выслушал так спокойно, что ни одна черточка не дрогнула на его лице. Еще какую-то минуту подумал, бросил свое привычное:

- Так, ясно... - И, словно посмеиваясь над собой, добавил: - Ясно, что ничего не ясно. Где, когда и как его арестовали?

- Вели, говорят, рано утром. А где и как - не знаю.

- А за что? Как думаешь?

- Не знаю.

- Так... Обо всем этом мы должны разведать как можно скорее. - Лицо Максима потемнело, густые брови сошлись на переносице. - А сейчас... Максим поглядел на часы - было ровно половина первого. - Случайно это или не случайно, все мы должны быть готовы к худшему.

А для начала попробуем пустить на "верный" след золотозубого. Ну что ж, дорогой товарищ Шерлок Холмс, принимая во внимание, что обе ноги у тебя целы, на тебя вся надежда. Соль оставь у себя для маскировки (да и мать ведь, наверно, ждет), но домой тебе возвращаться пока что некогда, да и небезопасно. Сейчас ты должен как можно скорее предупредить Петра, потом связаться с Прониным, забрать у него "гвозди" и любой ценою вернуться с ними так, чтобы ни один человек ничего не заметил... Нет, нет, не сюда! Дважды возвращаться на одно место нам сегодня не рекомендуется. Ты Галю Очеретную знаешь?

- Это ту, что к немцам пошла работать?

- Да, ту самую девушку, что работает в немецкой типографии. Где она живет, знаешь?

- Ага. На той стороне, за МТС, туда, к Выселкам.

- Так вот... "гвозди" отнесешь прямо к Гале Очеретной. А я уже там буду. Ясно?

Сенька, в первый раз услышав от Максима про Галю Очеретную, сначала заморгал глазами, потом сразу все сообразил и утвердительно кивнул головой.

- Гляди, чтоб в засаду не попасть, - предостерег его Максим. - Если у Гали что не так, ищи меня на кладбище, возле склепа Браницких. Там не найдешь, - значит, я у Яременки на сто пятнадцатом километре, ну, а если и у него меня не будет, - Максим усмехнулся, - тогда, брат, я уж и не знаю где. Только помни - ни один "гвоздь" не должен попасть к немцам! Любой ценой спрятать и сберечь. Даже ценою жизни. А теперь дуй, парень!

- Я мигом! - Сенька выскочил из погреба, скользнул мимо хлева в соседний вишенник и подался огородами в гору, к базару.

Максим постоял, подождал, пока скрылась за садами Сенькипа фигура, и, не заходя в хату, захромал тропинкой за терновыми кустами вдоль оврага, вниз, к речке.

33

"Операция "Молния", как и опасался Форст, началась неудачно.

Две машины (на одной из них сидел сам "Павиль Ивановитш") в половине первого выскочили из местечка и двинулись к почти уже пустой базарной площади.

Завидев на машинах немцев и полицаев, даже самые заядлые базарники и спекулянтки пособирали свой немудреный товар и стали разбегаться кто куда. Перескакивая через канавы, они бежали в огороды, на кладбище, а двое или трое - к Курьим Лапкам.

Этот непредвиденный инцидент Форсту не понравился.

В его план входило ударить тихо и молниеносно. Но делать было нечего. По его приказу машины, свернув с базарной площади одна - влево, другая вправо, охватили Курьи Лапки с флангов.

Из пяти намеченных к аресту окруженцев троих на месте не оказалось. По словам хозяев, постояльцы с утра ушли на базар и еще не возвращались (забегая вперед, можно сказать, что с этого дня они так и сгинули из Скального навсегда и больше про них никто, по крайней мере из немцев и полицаев, ничего не слышал).

Четвертый, приземистый здоровяк из сержантов, сверхсрочник, жил у совхозного пасечника деда Лагоды на правах внука. Степан был дома, но живым в руки жандармов даваться не хотел.

Хата деда Лагоды стояла на крутом пригорке, огородом к балке. Степан, сидевший у окна, увидел цепь эсэсовцев и полицаев, когда они уже подошли к воротам.

Гранату-лимонку, наверно, он носил всегда при себе.

Не колеблясь ни минуты, выскочил в чем был во двор и с порога метнул гранату к воротам, эсэсовцам под ноги.