Джером Джером - На сцене и за кулисами

На Восточной железной дороге меня в первый раз заставили приплатить за багаж, и с тех пор я ненавижу эту линию железных дорог. Я не спорю, что моя корзина весила больше того количества фунтов, которое полагается провозить даром на один пассажирский билет, но актеры своими постоянными путешествиями приносят так много доходов железным дорогам, что правление железных дорог смело могло бы делать им льготы. Однако служащие на станции Бишопсгейт были неумолимы.

Напрасно я старался уверить их, что моя корзина «легка, как перышко». Они поставили ее на какую-то шаткую, небольшую платформу, подвигали вправо и влево какую-то штучку на перекладине и потом подали мне какой-то дурацкий счет в 4 шиллинга и 4 пенса; я, конечно, отказался принять его и объяснил, что он мне совсем не нужен, и потому они могут его оставить себе на память, но все мои штуки и уловки не помогли, пришлось заплатить требуемую сумму.

Наконец, в полдень я прибыл на место своего назначения, в небольшой торговый город. Такого мертвого и безлюдного места я в жизни своей никогда не видал.

Вообще, все восточные города Англии не отличаются оживленностью и многолюдством, но этот превзошел всех своим полнейшим отсутствием жизни. На вокзале не видно было ни одной живой души. На дворе одиноко стоял кэб, запряженный хромой клячей, уныло опустившей голову и согнувшей передние ноги; кучера же нигде не было видно поблизости.

Должно быть, отчаянный дождь, ливший в это время, смыл его с лица земли. Оставив вещи на вокзале, я отправился прямо в театр.

Две или три зеленые афиши расклеены были на углах; я поинтересовался, что там напечатано, и прочел следующее: «Театр Рояль доводит до сведения публики, что на днях поставлен будет на сцене «Ричард III» и «Свидетель-идиот», в исполнении известного всему миру трагика (такого-то) из Друрилейнского театра. Просят не опаздывать». В театре я нашел всю труппу в сборе; очевидно, тоскливый, унылый вид города отразился и на ее настроении. Все они страдали насморком и поминутно чихали и сморкались, а у «известного всему миру трагика из Друрилейнского театра» раздуло щеку.

Прорепетировав на скорую руку и как попало трагедию, мелодраму и фарс, которые должны были идти вечером (все роли были высланы мне по почте), я пошел искать себе квартиру, решив, что один я не так соскучусь, как в обществе этой милой компании.

Признаться, искать квартиру, да еще в провинциальном городе, не особенно приятное занятие. Всегда приходится час или два блуждать по каким-то глухим улицам, заглядывать в окна, стучаться в двери и ждать добрых четверть часа, пока кому-нибудь заблагорассудится открыть вам двери. Вам кажется, что изо всех окон следят за вами и принимают за благородного просителя, которые обыкновенно ходят со свидетельствами о несостоятельности, или же за артельщика водопроводного общества, и потому презирают и ненавидят вас от души. Странное дело, почему это вы никогда не можете найти подходящей для вас комнаты раньше, чем не обойдете весь город и не устанете, как собака. Жалко, что нельзя всякое дело начинать с конца и делать его назад, тогда бы и поиски комнаты сразу увенчались успехом. Но так как поступать так невозможно, то волей-неволей приходится проходить одну и ту же рутину.

Одни из квартирных хозяек спрашивают с вас двойную или тройную плату, тогда вы обещаете зайти еще раз посмотреть со своим приятелем и уходите. В другом месте вам заявляют, что комната уже занята или совсем не сдается. В третьем доме находятся такие умные женщины, которые предлагают вам спать на одной постели с другим жильцом, причем этот жилец оказывается маркером из соседнего трактира или любителем-фотографом. Есть и такие хозяйки, которые не пускают к себе холостых жильцов, или актеров, или людей, которые сидят весь день дома, так что нельзя проветривать комнаты, или приходят домой очень поздно.

Иногда вас встречает неряшливо одетая, встрепанная женщина с целой кучей уцепившихся сзади за юбку ребятишек, которые испуганно смотрят на вас, по всей вероятности, принимая за лешего или домового, который пришел, чтобы взять их с собой; а то к вам выходит какой-то заспанный дурак, который скребет свой затылок всей пятерней и предлагает вам прийти в следующий раз, когда будет дома «сама хозяйка», потому что он без нее ничего не знает. Но хуже всего, когда женщина, с которой вы не сошлись в условиях, выходит на крыльцо и следит за вами, так что вы не решаетесь постучать в соседний дом.

Отправляясь на поиски, я был приготовлен ко всем этим неприятностям, но ничего подобного со мной на этот раз не случилось, и притом по той простой причине, что в целом городе не было ни одной меблированной комнаты, которую бы сдавали внаем. Очевидно, жителям этого странного города никогда не приходила в голову мысль, что может найтись такой чудак, который захотел бы посетить их благословенный городок и поселиться у них. На главной улице были две гостиницы, но провинциальные актеры не могут позволять себе такую большую роскошь и останавливаться в гостинице; им по карману «меблированные комнаты» или «комнаты для одинокого». Обойдя все улицы и не встретив ни одного билетика, наклеенного на окнах, я зашел в булочную, чтобы узнать, не знают ли они какой-нибудь меблированной комнаты. Не знаю почему, но у меня сложилось такое представление, что в булочных должны все знать, что делается у них в околотке. На этот раз я ошибся в расчетах; я заходил в две булочные и в обеих только пожимали плечами и отвечали, что не знают, где сдаются меблированные комнаты. Я совсем было уже отчаялся, как вдруг мой устремленный на окна взор встретился с улыбающимся красивым личиком в дверях шляпного магазина. Один взор этой красавицы сразу вселил в мою душу надежду. Я, конечно, тоже в свою очередь улыбнулся и…

— Не может ли мне обладательница прекрасных глаз указать, где здесь сдаются меблированные комнаты?

Обладательница прекрасных глаз скорчила удивленное личико.

— А разве Monsieur приезжий?

Monsieur объяснил ей, что он приезжий актер. Madame взглянула еще благосклоннее, и улыбка ее сделалась еще приветливее.

— Madame так любит театр. Здесь так давно не было ни одного театра. Ох! Она не была в театре с тех пор, как покинула Риджент-стрит — Риджент-стрит в милом Лондоне. A Monsieur знает Лондон? Какое там множество театров. А в Париже. Ах, Париж! Ах, какие театры в Париже! Но сюда не приезжает ни один театр. Здесь так скучно, так тихо! Ах, какой это глупый город! Все мы, англичане, такой скучный народ. Ее муж не разделяет с ней этого мнения; он такой скучный — все спит да спит и не любит веселья. Зато она, мадам, страшно любит веселиться. Ах, как здесь скучно.