Мария Беллончи - Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы

Когда приходит время читать молитвы, бледные пальцы Лукреции перебирают золотые четки или серебряные с позолотой, рубиновые из сердолика или перламутровые. Она открывает молитвенник в переплете зеленого бархата и золотыми застежками. На рукописных пергаментных страницах сделаны изумительные миниатюры, и они помогают Лукреции обратиться мыслями к Богу. Украшенные драгоценными камнями кресты, медальоны, потиры и ракии, привезенные из Рима, украшают часовню в Ферраре. Один из капелланов, дон Рональде или дон Барталомео, в золотой ризе, отделанной бархатом и парчой, с благоговением перебирает золото и драгоценные камни, сияющие во славу Господа Бога, и запах ладана, смешанный с изысканной косметикой, заставляет Лукрецию мысленно погрузиться в молитву.

Лукреция никогда не чувствовала себя ферраркой. Она дала городу детей, служила ему, пользовалась за это уважением, но никогда не испытывала чувства привязанности к Ферраре. Она постепенно привыкла к местному климату, но так и не смогла понять мрачные картины Козимо Тура и суровую духовность Эрколе де Роберти, представителей традиционной школы искусства Феррары (занимаясь украшением апартаментов, она обращалась к изящному искусству Джерофано и его школы). Интересно, что при этом она не могла понять ни Ариосто, ни последователей изысканной поэзии Серафино Акуилано. Ей было не дано понять страстную силу этого города, необычность широкого неба, словно заколдованную природу, магические картины из пышных цветных облаков – все то, что оживлял гений Ариосто.

Этим фантастическим картинам Лукреция противопоставляла знакомые картины Испании. Любой человек, каким-то образом связанный с родиной Борджиа, мог рассчитывать на защиту и помощь Лукреции. Когда дон Энрико Энрикес, отец герцога Гандийского и кузена короля Испании, был проездом в Ферраре, Лукреция подарила ему украшенный драгоценными камнями кубок. Она делала подарки испанским послам, влиятельным лицам и прелатам, приезжавшим в Феррару. В бухгалтерских книгах Лукреции содержатся ежедневные отчеты о подарках, сделанных испанцам: шевалье из Санта-Крус, графу Стабелла, шевалье Габанулласу и многим другим. Она стремилась окружить себя испанцами, но так, чтобы по возможности не раздражать националистических чувств Альфонсо. Среди них был ювелир Мигуэль, грум Бальдассар, гравер Санчо и ювелир мессир Франциско.

Лукреция состояла в дружеской переписке с герцогиней Гандийской. В феврале 1515 года один из информаторов Ипполито писал из Рима: «Здесь находится испанец, прибывший из Испании с двумя ящиками товаров для нашей герцогини от герцогини Гандийской; один с духами и маслами, а другой с различными сладостями». Бергамот и жасмин, засахаренные фрукты, миндаль и мед, должно быть, несли Лукреции вкус и запахи Испании. В ответ она отправляла невестке коралловые четки, которые пришлись как нельзя кстати; теперь, когда законный наследник, Хуан II, достиг совершеннолетия, герцогиня Гандийская вместе с дочерью Изабеллой удалилась в монастырь. Любовь Лукреции к Испании была общеизвестна. По словам одного из флорентийских информаторов, когда шевалье Кавриана оказался в Испании при дворе католического короля, он встретил там молодого герцога Гандийского и «тут же перед его мысленным взором возникло лицо герцогини Феррарской, настолько герцог был похож на нее». Должно быть, читая эти строки, у Лукреции вскипала кровь Борджиа. Лукреция, как любой другой, кому с детства была уготована удивительная судьба, но затем стало ясно, что этому не суждено сбыться, пыталась найти равновесие и гармонию с помощью того, что было под рукой: сомнительной дружбы, ложных доводов. Даже достигнув прочного положения в жизни, Лукреция не могла расстаться с иллюзорной уверенностью, что в Каталонии она была бы намного счастливее, чем здесь.

Она с детства любила цветы и лучше всего чувствовала себя на природе. Стоило установиться теплой погоде, как Лукреция с Альфонсо отправились в длительное плавание по реке. Вместе с ними были придворные дамы, не были забыты певица Далида де Путти, танцор Дмитрий и женщина-шут Катерина Матта. Путешествие длилось с весны до осени. Какое счастье плыть по узким речным протокам под молочно-белым весенним небом. Легкий бриз проносится над водой. Судно тянут мулы или лошади, и оно медленно движется по мелководью. Обычно плыли в Бельригуардо. «О Belriguardo d'amore», – пел позже Джан Баттиста Джуарини, и, вероятно, такое же чувство испытывала Лукреция, завидев самую прекрасную из летних резиденций д'Эсте, дом, утопающий в зелени. Приятное, совершенно не утомительное путешествие подошло к концу. Лукреция видит герб д'Эсте, поддерживаемый двумя ангелами (его и сейчас можно увидеть), а дальше, за открытыми воротами, огромный двор, готические окна величественного здания, центральная аллея, сверкающий фонтан. Она любила бродить по залам, лоджиям и галереям, среди произведений искусства; картины времен Леонелло, «Психея» Лаззаро Гримальди, фрески Эрколе де Роберти, ради которых даже герцог Эрколе откладывал государственные дела. В часовне, расписанной Козимо Тура (он изучал в Бресте магическую манеру письма да Фабриано), было сто сорок пять ангелов, отцов церкви и апостолов.

Но настоящее наслаждение Лукреция испытывала в огромном парке Бельригуардо с его воздушным великолепием, искусно созданным садовниками, художниками и архитекторами, с прудами, в которых плавали рыбы, фонтанами, водопадами, аллеями, деревьями, кустами и цветами. Да, она испытывала удовольствие, гуляя в парке, но это вовсе не означало, что ее, как Вергилия, тянуло к земле. Аркадия в понимании Лукреции, если она существовала, являла собой изящный небольшой луг, на котором синьоры и синьорины, одетые в атлас и бархат, собираются в тени величественного бука, а под ногами у них струится ручеек, «прозрачный, чистый и мелодичный», как в стихах Петрарки. Они перечитывают «Asolani» Бембо и обсуждают проблемы платонической любви. Кто-то из синьоров берет лютню и начинает петь; возможно, близкий друг Лукреции Грациозо Пио, знаменитый миланский красавец. Яркие башни Бельригуардо привлекают их внимание, вызывая мысли о дворе, и заходит разговор о предстоящих балах. Лукреция в прекрасном расположении духа и хочет видеть вокруг себя только счастливые лица. Она дарит Пио драгоценные камни для его дочери Беатрис и устраивает танцевальные вечера и званые ужины в честь ее помолвки. Триста комнат Бельригуардо переполнены гостями. В перерыве между музыкой и танцами кто-то замечает, что жених опаздывает, и тут же слышится иронический шепот: «Пока стакан не осушил, не говори, что не пролил». Говоривший был, естественно, другом Изабеллы д'Эсте.