Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

В середине апреля 1919 г. мощный удар был нанесен контрразведкой Отдельной Оренбургской армии по большевистской организации Троицка. Однако крупнейшим успехом белых на Южном Урале (впрочем, успехом контрразведки Западной армии вне связи с правоохранительными органами Дутова) стала ликвидация в конце марта 1919 г. ядра челябинской подпольной организации большевиков, при которой были задержаны сразу 66 человек во главе с З.И. Лобковым (Б.Я. Голубь), С.А. Кривой и В.И. Гершбергом, небезынтересно, что 9 задержанных были впоследствии полностью оправданы белыми 1795. Добавлю, что в ликвидации большевистского подполья на Южном Урале важную роль сыграли органы контрразведки, а также местное антибольшевистски настроенное население, содействовавшее властям в этом вопросе.

Нельзя сказать, что заключенные при Дутове содержались в каких-то нечеловеческих условиях. Как уже говорилось, в конце 1917 г. большая группа арестованных оренбургских большевиков, достаточно вольготно содержавшихся в тюрьме, совершила побег. В период тюремного заключения они могли свободно вести переписку, всегда разрешались свидания, камеры даже не запирались. Заключенным Оренбургской губернской тюрьмы разрешались свидания, причем делалось это «в целях обеспечения интересов правосудия и облегчения участи заключенным» 1796. Заключенные имели право, находясь в тюрьме, писать письма на волю. В частности, в Государственном архиве Оренбургской области сохранилось подобное письмо находившегося в одиночном заключении Р.А. Марсакова, датированное 6 ноября 1918 г. Автор, приговоренный к смертной казни, считал себя мучеником и писал родственникам: «Вы должны гордиться тем, что ваш сын и брат и товарищ пал жертвою революции» 1797. Едва ли у красных заключенным дозволялось писать на волю что-либо подобное. Добавлю, что, как это ни парадоксально, при белых в Оренбурге работала весьма сомнительного характера организация – Оренбургский Социалистический Красный Крест, помогавшая легально – заключенным-меньшевикам, а нелегально – большевикам 1798.

При этом 4 сентября 1918 г. начальник военно-судной части Оренбургского военного округа полковник Братановский телеграфировал из Оренбурга в Самару, что «тюрьмы переполнены, свободных мест нет» 1799. Однако подобная ситуация в 1918–1919 гг. существовала не только на Южном Урале, но и в Приуралье и Сибири 1800, что вовсе не свидетельствует о разгуле белого террора – в этом случае тюрьмы бы пустовали. По данным на 24 августа 1918 г., в Оренбургской губернской тюрьме содержался 691 человек, включая 2 политзаключенных, 590 подследственных по политическим обвинениям, 12 уголовников, 82 подследственных по уголовным статьям и 5 пересыльных уголовников 1801. Следственные органы белых попросту не справлялись с резко возросшим количеством дел. Кстати, в январе 1919 г. при оставлении белыми Оренбурга политзаключенные так и остались в тюрьме 1802.

К 15 сентября 1918 г. в Оренбургской губернской тюрьме содержалось 805 мужчин и 30 женщин (расчетное число заключенных – 391 человек), в илецком исправительном отделении – 43 мужчины (расчетное число – 586 человек), в Верхнеуральской уездной тюрьме – 450 мужчин и 1 женщина (расчетное число – 317 человек), в Троицкой – 152 мужчины и 11 женщин (расчетное число – 96 человек) и в Челябинской уездной тюрьме – 781 мужчина и 58 женщин (расчетное число – 785 человек). Данных по Орской уездной тюрьме не сохранилось. Таким образом, всего в исправительных учреждениях Оренбургской губернии содержались 2231 мужчин и 100 женщин 1803. Однако было бы неверно считать, что условия содержания являлись нечеловеческими. При перезаполненности тюремное начальство для содержания заключенных арендовало дополнительные дома 1804. Политзаключенный Кондратьев зарисовал внутренний вид одиночной камеры Оренбургской центральной губернской тюрьмы в сентябре 1918 г. На рисунке изображена зарешеченная комната с немного обшарпанными стенами. В комнате стул, на котором сидит с грустным видом заключенный, стол, на котором видны кувшин с водой, стакан и большой каравай 1805. Судя по всему, условия вполне сносные. В тюрьмах работали врачи, хотя они и не были предусмотрены по штатам. При этом только суточный расход на продовольствие заключенных составлял 5000 руб. Оренбургское тюремное ведомство при отсутствии помощи из Самары погрязло в долгах за отопление, освещение, продукты и телефон. Общая сумма долга к осени 1918 г. составляла 284 155 руб. 1806

Белый террор был лишь ответной реакцией на насилие, развязанное большевиками. Имеющиеся факты не только не позволяют считать репрессивную политику Дутова жестокой, но вообще едва ли дают основание говорить о белом терроре как о массовом явлении. Однако в условиях Гражданской войны это было скорее недостатком, чем добродетелью. И хотя Дутова нельзя назвать слабым руководителем, но, видимо, он просто не мог себе представить, насколько жестоким надо быть в послереволюционной атмосфере по отношению к собственному народу, чтобы добиться от него повиновения.

С сожалением приходится обращаться к разделу о культурной политике Дутова. Сожаление это обусловлено тем, что, если бы оренбургский атаман не уделял в годы Гражданской войны столь значительного внимания этой сфере, а все силы бросил бы на решение военных вопросов и скорейшее достижение победы над противником, возможно, именно в борьбе с большевиками он смог бы добиться гораздо больших успехов и в значительно большей степени способствовать окончательной победе белых сил в общегосударственном масштабе. Однако Дутов и Войсковое правительство, фатально недооценивая противника, считали борьбу с большевиками временной и скоротечной. В связи с этим они уделяли значительное внимание развитию вечных ценностей, в частности культуры. С другой стороны, не заботиться о войске, в том числе и о его культурной жизни, Дутов, как выборный Войсковой атаман, не мог. Результаты этой работы поистине впечатляют.

Несмотря на разруху Гражданской войны, в учебных заведениях на территории Оренбургского войска в 1917–1919 гг. учебный процесс не прекращался. Уже 5 декабря 1917 г. в войске был образован Совет по народному образованию, в состав которого вошли представители отделов народного образования войска, Войскового Круга, гимназий, высших начальных и начальных училищ, в том числе избранные съездом учащих (т. е. учителей. – А. Г. ) казачьих школ. Первое заседание Совета открыл сам Дутов. Атаман призвал членов Совета обратить внимание на внешкольную просветительскую деятельность и «принять все меры к тому, чтобы в Оренбургском войске был открыт общеказачий университет с отделениями профессионального характера, который являлся бы для Оренбургского войска и казачества вообще не только культурно-просветительным центром, но и таким высшим учебным заведением, где бы молодое поколение как казачьего населения, так и из других слоев русского общества, – могли бы получить и общее образование, и те знания по всем отраслям народного хозяйства, в которых так нуждается население края» 1807. Совет функционировал и в 1918 г., в этот период в нем обсуждались вопросы программы начальных училищ, введения 4-годичного курса в казачьих училищах, вопрос о двухклассных училищах и вопрос о выборе учебников 1808.