Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

Другое донесение. «Орск, 18-го мая 19 г., оперативная, Оренбургский участок. Наши части заняли хутор Гребени. Южнее наши части заняли станцию Меновой Двор и южную часть ж. дор. моста через Урал и продолжают наступать для овладения городом Оренбургом. Мост цел. 8-ой казачий полк занимает станицы Павловскую, Никольскую, Городищенскую, Краснохолмскую и Красноярскую (это линия станиц по левому берегу Урала к западу от Оренбурга). Красные обстреливают эти станицы с правого берега реки Урала слабым артиллерийским огнем». Совет Министров изволит видеть, что делает слабая 1984числом казачья Оренбургская армия. А где сейчас Западная армия, передовая линия которой, кстати сказать, тоже заполнена Оренбургскими казаками, я полагаю Совету Министров известно.

Только что прозвучали в газетах яркие, выразительные, отдающие должное войску Оренбургскому, слова ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ, Генерала Жанена, Адмирала Танаки, Помощника Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего Генерала Бурлина, справедливо указавшего, что только за спиной многострадального Оренбургского казачества оказалось возможным создать Сибирскую армию, – как резким, оскорбительным для войска и гасящим дух диссонансом прозвучали слова министра Председателя.

Мне известно, что номер 102 газеты «Наша Заря», помимо нашего воздействия и даже без нашего ведома, не допущен на фронт распоряжением особой канцелярии Верховного Главнокомандующего. Значит, слова и мнения главы Правительства, опубликованные в печати, признаны могущими дурно повлиять на дух армии.

Что это? Измена ли делу возрождения России или просто недомыслие?!

И в том и в другом случае войско Оренбургское не может иметь доверия к такому лицу (т. е. к Вологодскому. – А. Г. ) и решительно протестует против такого оскорбительного выпада Министра Председателя по его адресу» 1985.

Члены Войскового правительства были более дипломатичны и последовательно опровергли все тезисы председателя Совета министров 1986. В их ответе отмечалось, что «заявление же это Вологодского указывает на то, что он смотрит на все с обывательской точки зрения, но для того, чтобы правильно судить об этом, надо быть воином или казаком в душе, чтобы понять всю трагедию, совершающуюся в душе воина, оставляющего свою позицию, и казака, отдающего врагу родные станицы… Все высказанное Министром Вологодским об Оренбургском казачьем войске и его армии показывает недоброжелательное отношение к Оренбургскому войску, основанное на непроверенных слухах и отнюдь не укрепляющее фронт и ведущее к благу России, поэтому Войсковое Правительство просит Ваше Высокопревосходительство оградить Оренбургское войско от подобных выпадов по его адресу, с чьей бы то ни было стороны» 1987. К сожалению, нет сведений о содержании протеста самого А.И. Дутова, хотя по имеющимся данным такой протест был и даже зачитывался вместе со статьей Вологодского и представлением Анисимова 2 июня 1919 г. на вечернем заседании 3-го очередного Войскового Круга Области Войска Оренбургского 1988.

В ГА РФ удалось обнаружить источник, которым пользовался Вологодский, критикуя оренбургское командование. Это докладная записка военно-окружного контролера Оренбургского военного округа на театре военных действий С. Жихарева, подготовленная еще, видимо, в феврале – начале марта 1919 г., как писал ее автор, «во исполнение приказания Вашего, Г. Государственный Контролер, основанного на сделанном Вам г. Председателем Совета Министров предложении иметь от меня сведения о тех впечатлениях, которые создались у меня относительно происходивших в жизни Оренбургской Армии событий – не как у Представителя Государственного Контроля, а как у стороннего очевидца событий» 1989. Небезынтересно, что подлинник записки с пометками ее читателей, в том числе, видимо, самого Вологодского, хранится в делах Совета министров вместе с докладом Анисимова по этому вопросу, а копия – в личном архиве Вологодского 1990. Судя по всему, на основе записки Жихарева 25 февраля 1919 г. государственным контролером был сделан доклад на вечернем заседании Совета министров 1991. В майском интервью Вологодский, по сути, своими словами передал содержание этой записки. Однако кое-что добавил от себя и исказил вследствие слабого знакомства с историей антибольшевистского движения и обстановкой на Южном Урале. В итоге статья получилась значительно резче записки и разразился скандал.

Тем не менее основные обвинения оренбуржцев вполне могут быть отнесены не только к интервью, но и к тексту записки Жихарева, в связи с чем уместен вопрос о той роли, которую играл последний в Оренбургском военном округе на театре военных действий. Исходя из текста записки, явно недоброжелательной по отношению к командованию Отдельной Оренбургской армии, ясно, что контролер Жихарев не мог быть человеком Дутова или сторонником оренбуржцев. Жихарев непосредственно подчинялся государственному контролеру омского правительства Г.А. Краснову, а последний, в свою очередь, П.В. Вологодскому. Формально военно-полевой контроль был независим от армейского командования и проверял исключительно хозяйственную деятельность армии 1992. Однако в записке Жихарев выступил как информатор Вологодского обо всем происходящем, отчасти выполняя те же функции, что и военные комиссары в РККА.

С государственной точки зрения Вологодскому такое интервью давать и публиковать ни в коем случае не следовало, т. к. оно подрывало авторитет армейского командования, не случайно номер газеты с интервью Вологодского был распоряжением особой канцелярии Верховного главнокомандующего не допущен на фронт независимо от протестов оренбуржцев. Наиболее целесообразно было провести закрытое расследование произошедшего и не дискредитировать армию. Однако Вологодский с его ограниченным кругозором провинциального адвоката посчитал иначе 1993. Словно желая загладить свою вину, редакция «Нашей Зари» уже в № 104 от 17 мая опубликовала статью «Казачка-герой» о героизме оренбургской казачки М. Пастуховой. Вызывает удивление не только сам факт интервью Вологодского, но и крайне низкий уровень его информированности о происходящем на подчиненной его правительству территории. Выдвигая обвинения, премьер руководствовался одним-единственным и притом непроверенным источником (в его личной папке с материалами о Дутове, Семенове и Хорвате других документов о положении на Южном Урале, кроме упомянутой записки и анонимного письма о злоупотреблениях оренбургских почтово-телеграфных служащих, нет), в результате чего сам попал впросак. В то же время глупость это или измена – судить пока рано. Хочется верить, что в дальнейшем этот вопрос прояснится.