Джекоб Эббот - Ксеркс. Покоритель Вавилона

За царской колесницей снова шли войска. Среди них – отборный двухтысячный корпус царских телохранителей – тысяча пеших и тысяча конных, вооруженных великолепно и богато, чтобы почеркнуть их высокий статус и особые обязанности. За телохранителями следовали десять тысяч пехотинцев и десять тысяч всадников, замыкавших персидскую часть войска. С интервалом в четверть мили топало бессчетное количество слуг и другого люда, обычно сопровождавшего армию. Это была пестрая, беспорядочная и шумная толпа.

Первой целью этой огромной человеческой массы был Абидос; наведенный через пролив мост связывал Абидос, расположенный на азиатской территории, и Сест на европейском берегу Геллеспонта. Путь к Абидосу лежал на север через провинцию Мисия (Мизия). Проводники вели армию в глубине страны, чтобы избежать изрезанного побережья и множества мелких речушек, текущих на запад к морю. Обойдя справа гору Ида, войско прибыло к берегу Скамандера и встало лагерем в долине Трои.

В те дни мир был полон легенд о военных подвигах, совершенных несколькими веками ранее при осаде и захвате Трои. Каждый великий полководец, проходивший мимо, по традиции прерывал поход и проводил некоторое время в местах древних сражений, чтобы воодушевиться, укрепиться духом, подстегнуть свое честолюбие и почтить память павших героев. Ксеркс традиции не изменил. Как впоследствии и Александр Великий. Ксеркс обследовал окрестности, поднялся на руины крепости Приама и, удовлетворив любопытство, приказал принести в жертву богам тысячу быков и совершить величественное возлияние в честь павших героев, освятивших своими подвигами долину.

Ксеркс безусловно испытывал радостное возбуждение, которое вряд ли разделяли его несчастные солдаты, приближаясь к реке, переправа через которую таила много опасностей и знаменовала начало истинных тягот. Состояние армии и ее перспективы были в высшей степени удручающими. Во-первых, никто не шел в поход добровольно. В наше время (по крайней мере, в Англии и Америке) новобранцев, особенно из бедных слоев общества, соблазняют различными льготами и выплатами, перед которыми они не могут устоять. Сам процесс рекрутирования вполне добровольный; тех, у кого есть дом, друзья, невеста, ясные цели в жизни, вербовщики не беспокоят. Совсем не так обстояло дело с солдатами Ксеркса. Они были рабами, собранными со всей империи; их безжалостно оторвали от родных домов, бежать им было некуда. Их жизнь в военном лагере была полна лишений. В наши дни, когда завербовать солдат гораздо сложнее, а на обучение современным методам ведения войны требуется гораздо больше труда и времени, о солдатах заботятся. Но во времена Ксеркса гораздо легче было набрать новых рекрутов, чем тратиться на обеспечение здоровых и комфортных условий уже набранным. Разумеется, вооружение и амуниция приближенных к царю военных частей были великолепны, хотя это было лишь украшением, и не их личным, а царским. Что касается любой мелочи для личного комфорта – еды, одежды, укрытия от непогоды или приличных условий для отдыха, – рядовые воины были этого лишены. Они не имели личного интереса в военной кампании, им не на что было надеяться в случае победы. Если им удастся выжить, они продолжат влачить жалкое существование. Но на это был ничтожный шанс, ибо одержит агрессор победу или потерпит поражение, простых солдат почти всегда ждала неизбежная смерть. Армия Ксеркса была ордой нищих, жалких и отчаявшихся рабов, гонимой вперед бичами командиров.

Как-то ночью эта беспомощная людская масса была захвачена врасплох страшной бурей, разыгравшейся среди скалистых склонов и ущелий горы Ида. Порывы сильного ветра, ливень, гром и молнии обрушились на дрожавших от страха людей, не имевших никакой защиты от разбушевавшейся стихии. Очень многие погибли от холода или прямых попаданий молний. А потом, когда армия достигла равнины Трои близ Скамандера, всей речной воды не хватило, чтобы утолить жажду людей и огромных стад вьючных животных, так что многие тысячи ужасно страдали от жажды.

Боевой дух войска пал, и в Абидос прибыла подавленная и отчаявшаяся армия. Однако это не имело особого значения. Покой властителя, такого деспотичного и величественного, как Ксеркс, не могла потревожить горькая судьба его рабов. Ксеркс прибыл в Абидос и стал готовиться к форсированию пролива в манере, подобающей грандиозности этого события.

Первым делом требовалось устроить пышный парад, причем не ради полезных военных целей, а лишь для того, чтобы царь мог потешить свою гордыню видом великой армии. На холме неподалеку от берега Геллеспонта установили величественный беломраморный трон, с которого Ксеркс самодовольно взирал на длинные колонны пеших и конных воинов, ряды палаток, бесчисленные стада вьючных животных на суше, с одной стороны, и армаду судов, стоящих на якоре в море, с другой. Вдали соблазнительно маячили берега Европы, а через пролив тянулась длинная, великолепная дорога, готовая принять армию по мановению царской руки.

Глубокие душевные волнения чувствительных людей способствуют слезливости. Ксеркс, взволнованный и преисполненный гордости от сознания невыразимого величия момента, смягчился и вначале сиял от счастья. Вскоре Артабан, стоявший рядом, заметил сверкающие в царских глазах слезы. Артабан спросил, в чем дело, и Ксеркс ответил: «Печально сознавать, что, как ни велика масса людей, шествующих передо мной, через сто лет ни одного из них не будет в живых».

Мягкосердечность, проявленная Ксерксом, в сочетании с неумолимой жестокостью по отношению к огромному количеству людей, о смертности которых он сейчас скорбел, вызвала разнообразные комментарии писателей всех веков, пересказывавших эту историю. Артабан сразу ответил племяннику:

– Не следует царю тревожиться из-за человеческой смертности. В большинстве своем лишения и страдания людей так ужасны, что они предпочитают смерть жизни, поэтому в некотором отношении смерть надо считать не бедой, а избавлением от бед.

Теория Артабана обретала неопровержимое доказательство в лице несчастных солдат Ксеркса, маршировавших перед ним.

Признав правоту дяди, Ксеркс поспешил сменить грустную тему и спросил, испытывает ли еще Артабан сомнения в успехе похода, которые он выражал в Сузах на первом совете. Артабан, как оказалось, был полон дурных предчувствий, но искренне надеялся, что пророчества призрака подтвердятся.

– Я много думал об этом, – продолжал Артабан, – и мне кажется, что существуют две очень серьезные опасности.

Ксеркс попросил уточнить.

– Обе они происходят из колоссальности твоих замыслов. Во-первых, у тебя так много боевых и транспортных судов, что, если при высадке на греческое побережье вдруг разразится шторм, я не представляю, как ты сможешь для всех найти убежище. Там нет гаваней для такого огромного количества судов.