Анатолий Елкин - Ярослав Галан

Все это для святоюрского энклава было совсем некстати. Ватикану и без его львовских пастырей хватало хлопот и неприятностей. Все, что тайно вынашивалось в святая святых — в самом узком кругу церковной иерархии, озабоченной подготовкой нового антисоветского похода под флагом «католического действия», теперь было обнародовано, окружение Шептицкого следило теперь за каждым словом Галана, появляющимся в печати. Оскорбив священную особу митрополита, он, кажется, решил открыть прицельный огонь по всем другим столпам верного антисоветским знаменам клерикализма.

Свидетельством тому был новый, еще пахнущий типографской краской номер «Викон» со статьей Галана «Достанут».

Второй удар за один и тот же тридцать первый год! Чего доброго, верующие, прочтя возмутительные строки «Яги», действительно подумают, что отец Муккерман, о котором писал Галан, — иезуит и матерый провокатор…

После опубликования в СССР пятилетнего плана развития народного хозяйства клерикальная и националистическая печать начала обливать его потоками грязи и клеветы, доказывать «несостоятельность социалистического эксперимента». Галан издевался над «национальными героями», которые «с самоотверженностью», достойной лучшего применения, предсказывали провал пятилетки.

К ним принадлежал и немецкий иезуит патер Фридрих Муккерман, один из видных деятелей католической церкви, специализировавшийся в бесстыдной клевете на СССР. Многие сфабрикованные им антисоветские фальшивки Пий XI включил в свои антикоммунистические энциклики. Подготавливая «крестовый поход» против СССР, папа особые надежды возлагал на правящую в то время в Германии «католическую партию центра», одним из деятелей которой был Муккерман. Свои писания иезуит опубликовал в газете «Германия» (орган правительственной католической партии). Показательно, что главным акционером этой газеты был гитлеровский дипломат, военный преступник фон Папен, который 14 января 1934 года в гитлеровском официозе «Фелькишер беобахтер» прямо указал на союз фашизма с папским Римом: «Третья империя — первое государство, которое не только признает, но и проводит на практике высокие принципы Ватикана».

Отцу Муккерману явно не везло. Поймав его, что называется, с поличным, по нему открыли огонь не только в Москве и Львове. Выступление Галана могло бы для Европы пройти и незамеченным. Но в дело вмешался не кто-нибудь — сам вождь германской Компартии Э. Тельман. На XI пленуме Исполкома Коминтерна в апреле 1931 года он сказал о Муккермане: «От этого бесстыдного субъекта несколько раз требовали, чтобы он представил доказательства правильности этих утверждений (клеветы на Советский Союз. — В.Б., А.Е.). Он сначала ссылался на Рехберга, затем на офицеров английской военной миссии… а последние — опять-таки на агентов английского информационного бюро. Эта бесстыдная фантазия антибольшевистского лжеца была заклеймена нашей прессой. Но таков брызжущий ядом язык всех наших правительственных партий, таков язык той партии, которая ежедневно идеологически подготавливает войну, руководствуясь воззванием папы для „крестового похода“ на СССР».

Клеветнические писания патера усердно перепечатывали на Западной Украине присные Шептицкого. И здесь, поддерживая единый фронт пролетарской прессы, их высмеивал Ярослав Галан. Высмеивал, помня совет Ленина, данный А. Луначарскому, рисовать портреты врагов во весь рост по цитатам из них же: «Как узнаем из „Новой зори“, — писал Галан, — Фридрих Муккерман уверяет, что „план пятилетки имеет в себе нечто безмерно великое, просто демоническое“… что „он хочет подчинить 160 миллионов человек“… Еще не все. Тем, „чем когда-то был для нас Христос, тем теперь стал Ленин“ (аминь). „Мы в Европе должны считаться с временной победой большевизма“ (подай, господи). Думается, что этого довольно, тем более что „Новая зоря“ подкрепляет от себя, что „отец Муккерман есть человек великого ума“». Из коротких изречений изолгавшегося патера Галан «во весь рост» создал его портрет — портрет клеветника, тупого, злобного иезуита, растерянно стоящего перед событиями, бессильного их изменить.

Удар Галана был особенно чувствителен: писания Муккермана возносились до небес не только клерикальными, но и националистическими изданиями. Они неоднократно ссылались в антисоветской пропаганде на Муккермана, который, как очень точно говорилось в советской печати, «с особой ненавистью писал… об успехах безбожия среди советских людей. Повторяя избитые, всем надоевшие и давно опровергнутые вымыслы о мнимом гонении на религию в СССР, Муккерман, как и другие иезуитские писаки, старался запугать немецкого обывателя и посеять разлад в рабочем классе — отвлечь его внимание от классовой борьбы с капиталистами и с назревшей угрозой фашистского переворота… в Германии, ослабить интернациональную солидарность пролетариата».

Статья Галана прямо била по католической реакции и идущему к власти немецкому фашизму. Ведь не кто иной, как отец Муккерман, в 1918 году занимался по поручению римского папы антисоветской пропагандой в России, где и был пойман на месте преступления. Нельзя не вспомнить здесь и памфлет Галана «На службе у сатаны», написанный позднее. В нем, как и в статье «Достанут», разоблачается связь между реакционными церковниками и Папеном и показывается, что уже в тридцатые годы «Святая конгрегация по пропаганде веры» согласует детали антисоветской пропаганды с министерством Геббельса.

В 1929 году друзья Галана, Тудор и Козланюк, совершают нелегальную поездку в СССР.

П. С. Козланюк вспоминал: «Вместе с Тудором мы в 1929 году были в СССР, так, чтобы не знали в Польше. Ездили мы для ознакомления с жизнью в стране победившего социализма, а также для личных связей с советскими писателями. На протяжении двух месяцев мы побывали в Ленинграде (жили в Смольном), Москве, Харькове, Киеве, Днепропетровске и в Запорожье, где строился тогда Днепрогэс. Через некоторое время полиция во Львове меня, наверное, за это посадила в тюрьму, пыталась устроить мне суд за „прямую и непосредственную связь с красной Москвой“, но материалов с подтверждением этого у них не было, и, подержав меня несколько месяцев, выпустили. Тудору обошлось без тюрьмы».

Жизнь есть жизнь, и она, к великому сожалению комиссаров охранки, убеждала викновцев как раз в противном тому, что было охранникам приказано «блюсти» и «непоколебимо защищать».

Можно было конфисковать у «подозрительных» потрепанные от бесконечного хождения по рабочим рукам томики Ленина. Но мысли и убеждения нельзя закрыть на замок, пример жизни восточного соседа оказывался убедительным.