Махмуд Гареев - Моя последняя война. (Афганистан без советских войск)

Такое восприятие происшедшего я расценивал тогда как смесь мудрости, основанной на более глубоком знании афганской жизни и фатальной веры в то, что с помощью Аллаха все как-нибудь уладится.

Конечно, все это никак не согласовывалось с принципами, свойственными моей натуре, которые не позволяли ни при каких обстоятельствах мириться с тем, что происходит и понуждали до конца биться над тем, чтобы изменить обстоятельства и добиться выполнения поставленной задачи. Но в Афганистане веками выработались свои понятия, привычки и традиции, которые даже после многих пудов съеденной соли остались для нас не до конца разгаданными загадками.

На ведущих должностях в Генштабе были начальник оперативного управления — заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Мухаммед Анвар, уже упоминавшийся его заместитель генерал-майор Исмаил, отличавшиеся хорошей оперативной подготовкой и добросовестностью в работе. Начальником разведывательного управления был генерал-лейтенант Абдулхак Самади. Он занимался в основном агентурной разведкой и совершенно недостаточно уделял внимание вопросам войсковой разведки.

Большим злом в работе сотрудников генштаба, а также войсковых командиров и штабов было многословие при докладах обстановки и вообще при переговорах офицеров по телефону и радио. При разговорах по радио, когда может говорить лишь один из абонентов, попытка выяснить обстановку превращалась в мучительный процесс.

Иногда, скажем, хочешь услышать всего несколько слов: овладели ли какими-то населенными пунктами или удерживается ли та или иная высота. Вместо ответа обычно начинался подробный рассказ, что было до этого, какие трудности командир испытывает, в чем нуждается и т. д.

Это не только приводило к бесцельной трате времени, нэ и не давало возможности своевременно реагировать на изменения обстановки и принимать необходимые меры. Мы провели несколько занятий по правилам пользования средствами связи, методам переговоров, докладов обстановки по картам. Но до конца отучить от длительных, многословных докладов было невозможно.

В Министерстве обороны можно было бы отметить еще командующего артиллерией генерал-лейтенанта Мухаммеда Фарука, заместителя Министра по вооружению генерала Мухаммед Садых Захина, начальника тыла генерал-майора Фатех Мухаммеда, начальника инженерных войск генерала Аюба. Надо сказать, что все они, как это было возможно в их положении, довольно старательно выполняли свои обязанности. Но в условиях афганской специфики эти должностные лица, как и другие начальники родов войск и служб, были по существу бесправными. Ибо никакие их распоряжения и указания в войсках не выполнялись. Поэтому они в лучшем случае выступали как консультанты по своим родам войск.

Когда во время одного из выездов в расположение войск я показал Наджибулле насколько плохо идет инженерное оборудование местности, он на следующем заседании Ставки сделал резкие замечания и объявил о разжаловании генерала Аюба до рядового. Одновременно предупредил его, что если через две недели положение дел с инженерным оборудованием обороны Кабула не будет улучшено, то он будет отдан под суд и расстрелян. И вот генерал Аюб теперь в качестве рядового должен был сделать то, что ему не удалось будучи генералом. После заседания он потрясенный подошел ко мне и просил спасти его. Вечером в более спокойной обстановке я объяснил президенту, что нужно обязать министров военных ведомств заняться инженерным оборудованием местности, выделить инженерную технику, дополнительное количество личного состава за счет вспомогательных частей, военных учреждений и учебных заведений. Обязать и личный состав обороняющихся подразделений выполнять простейшие инженерные работы. Как ни странно, но сами афганские войска, особенно офицеры считали, что оборудование окопов и блиндажей — это не их дело. В связи с этим вспомнился эпизод из Севастопольских рассказов Л. Толстого: пробежавшая по расположению артиллерийской батареи коза, разрушила бруствер и командир батареи написал заявку, чтобы прислали сапер для исправления бруствера. Эти пережитки XIX в. в отношении инженерного оборудования местности продолжали жить в афганской армии. Я рассказал также Наджибулле как прибывший в Египет (в район Суэцкого канала) Кувейтский батальон прежде, чем занять назначенный участок обороны, нанял египетских рабочих для оборудования окопов и блиндажей. Напомнил также, что во время первой и второй мировых войн первоочередные инженерные работы выполняли обычно сами обороняющиеся войска и только для оборудования тыловых рубежей привлекались строительные организации и население.

После нашей беседы президент Наджибулла распорядился, чтобы была подготовлена специальная директива Ставки о порядке инженерного оборудования оборонительных позиций. Кстати, по этому вопросу много пришлось «воевать» с министрами, командирами соединений, но директива Верховного Главнокомандующего должным образом не выполнялась.

Относительно Аюба президент сказал, что он вместо дела занимается ненужными разговорами. Тогда я понял, что главной причиной гнева президента были не инженерные дела. Месяца через 2–3 после неоднократных напоминаний президент восстановил Аюба в генеральском звании, хотя состояние инженерного оборудования оборонительных позиций мало изменилось.

Надо сказать также, что много неприятностей возникало из-за беспорядочной установки мин, которые не всегда точно фиксировались и учитывались. Поэтому немало было случаев, когда подразделения подрывались на своих же минных полях. В последующем и за это не раз перепадало генералу Аюбу.

Из командующих (начальников) родов войск наиболее самостоятельное положение занимал командующий ВВС и ПВО генерал Абдул Кадыр Ака. На вид это был очень симпатичный, рослый человек. Начинал он службу офицером автомобильной службы в авиационных частях. Летно-технической подготовки не имел, но много лет работая в системе авиации и войск ПВО, ознакомился и знал основы боевого применения и управления этими родами войск. Он пользовался определенным доверием у президента, часто непосредственно от него получал задачи. Но будучи халькистом и очень гибким, хитрым человеком, одновременно оставался близким человеком по отношению к Министру обороны. В конечном счете он участвовал в мятеже 1990 г. и вместе с Танаем перелетел в Пакистан.

Среди других должностных лиц, с которыми приходилось больше всего сотрудничать, хочу вспомнить генерала Назара Мухаммеда, который с 1984 по 1986 гг. был Министром обороны, а в 1989–1990 гг. (во время моей работы в Афганистане) занимал должность председателя Чрезвычайной комиссии по призыву. Назар Мухаммед производил впечатление человека мудрого и уравновешенного. Он внимательно следил за ходом призыва, имел обычно подробные данные о состоянии дел. Готовил в основном обоснованные предложения, указы президента и постановления правительства о призыве и увольнении военнослужащих всех ведомств.