Коринна Хофманн - Белая масаи

Срок действия моей визы вскоре заканчивался, и через две недели мне нужно было уехать из Кении. Я сообщила об этом маме и Лкетинге, и они очень расстроились. Лкетинга испуганно спросил, что будет, если я не вернусь, ведь мы уже заявили о своем намерении пожениться. «Я вернусь, нет проблем!» – ответила я. Поскольку билета у меня не было, я решила выехать за неделю. Дни пролетали стремительно. За исключением ежедневных походов на речку, большую часть времени мы сидели в хижине и обсуждали наше будущее.

В предпоследний день мы лениво лежали в маньятте, как вдруг услышали громкие женские крики. «Что это?» – удивленно спросила я. Лкетинга тревожно прислушался, и его лицо помрачнело. «В чем проблема?» – повторила я, и почувствовала, что происходит что-то серьезное. Вскоре в хижину вошла взволнованная мама. Она разгневанно посмотрела на Лкетингу и перекинулась с ним парой слов. Он вышел на улицу, и я услышала громкий спор. Я тоже захотела вылезти на улицу, но мама, покачав головой, остановила меня. Я села на свое место, мое сердце билось как бешеное. Должно быть, случилось что-то ужасное. Наконец Лкетинга вернулся и, взволнованный, сел рядом со мной. Снаружи все стихло. Я спросила, что произошло. После длительного молчания он сказал, что у хижины стоит мама его подруги, с которой он встречался несколько лет, с двумя другими женщинами.

От страха мне стало дурно. О существовании подруги я слышала впервые. Я уезжала через два дня, и мне захотелось ясности, и немедленно. «Лкетинга, у тебя есть девушка, может быть, ты должен на ней жениться?» Лкетинга вымученно усмехнулся и сказал: «Да, у меня много лет эта девушка, но я не могу на ней жениться». Я ничего не понимала. «Почему?» Тогда я узнала, что почти у каждого воина есть подруга. Он обязан покупать ей украшения, чтобы она выглядела как можно красивее, когда соберется замуж. Но жениться на своей подруге воин не имеет права. Они могут заниматься любовью вплоть до дня ее свадьбы, после чего родители продают ее другому мужчине. О том, кто станет ее мужем, девушка узнает лишь в день свадьбы.

Потрясенная этими сведениями, я сказала, что это очень плохо. «Почему? – спросил Лкетинга. – Это нормально, так со всеми бывает!» Он сказал, что девушка, узнав, что я начала жить с ним до ее свадьбы, сорвала с шеи все украшения. Для нее это очень нехорошо. Во мне проснулась ревность, и я спросила, когда он в последний раз ее видел и где она живет. Далеко отсюда в направлении Барагоя, и с тех пор, как я здесь, он ее ни разу не видел. Я подумала и предложила ему после моего отъезда сходить к ней и все обсудить. Если понадобится, пусть купит ей украшения, но к моему возвращению вопрос должен быть решен. Он ничего не ответил, и даже в день отъезда я не знала, что он намерен делать. Но я доверяла ему и нашей любви.

Я попрощалась с мамой и Сагуной, которая, судя по всему, искренне меня полюбила. «Акуна матата, нет проблем», – улыбнулась я им, и мы поехали на нашем «лендровере» в Маралал, потому что на время своего отсутствия я собиралась оставить его в гараже для ремонта. Лкетинга решил вернуться домой пешком. В лесу нам повстречалось небольшое стадо буйволов, которые, услышав звук мотора, немедленно скрылись из виду. Тем не менее Лкетинга сразу схватился за копье и издал хрюкающий звук. Посмотрев на него, я рассмеялась, и он вскоре успокоился.

Чтобы не привлекать внимание жителей к разбитому крылу, мы сразу заехали в гараж. Начальник, сомалиец, осмотрев повреждение, сказал, что ремонт будет стоить около шестисот франков. Я пришла в ужас от того, что стоимость ремонта составляет четвертую часть от стоимости машины. Я стала упрямо торговаться, и наконец мы остановились на трехсот пятидесяти франках, что тоже было баснословной суммой. Мы переночевали в нашем отеле. В ту ночь мы почти не спали, частично из-за моего отъезда, частично из-за москитов. Прощание прошло тяжело. Лкетинга с потерянным видом смотрел на отъезжающий автобус. Чтобы сохранить до Найроби респектабельный вид, я закутала лицо – уберечься от пыли.

Я сняла номер в отеле «Игбол» и первым делом наелась досыта. Проверив все авиакомпании, я купила билет в «Алиталии» и позвонила домой, впервые за последние несколько месяцев. Мама, узнав, что я ненадолго приеду в Швейцарию, едва не сошла с ума от радости. Остававшиеся до вылета два дня я провела в Найроби, и это была для меня настоящая пытка. Чтобы убить время, я бесцельно бродила по улицам. На каждом углу стояли калеки и нищие, которым я бросала мелочь. По вечерам в «Игболе» я или разговаривала с путешественниками, или отбивалась от индийцев и африканцев, предлагавших мне себя в качестве бойфрендов.

Наконец я села в такси и поехала в аэропорт. Когда самолет взлетел, я, как ни старалась, не смогла почувствовать радости от возвращения домой, так как знала, с каким отчаянием Лкетинга и все его родственники ждут моего возвращения.

Я приехала в Майринген, где жила моя мама с мужем. Первая волна радости от встречи прошла, и я почувствовала себя неуютно, так как успела отвыкнуть от европейского ритма жизни. При взгляде на изобилие продуктов в супермаркетах мне становилось плохо, деликатесы из холодильника меня не радовали. Меня постоянно мучили проблемы с желудком.

В местной общине я получила свидетельство на немецком и английском языках о том, что я не замужем. Теперь мои бумаги были в порядке. Мама купила «моему воину» в качестве свадебного подарка чудесный колокольчик для коровы. Я купила несколько маленьких колокольчиков для своих коз. Их у меня было уже четыре. Для мамы и Сагуны я сшила по две новые юбки и купила нам с Лкетингой два изумительных шерстяных одеяла: ярко-красное – для него, полосатое – для нас двоих.

Упаковать вещи было непросто. На дно сумки я положила длинное белое свадебное платье, которое мне подарил один из поставщиков, когда узнал, что я завершаю свою работу. Я пообещала ему, что, если буду выходить замуж, обязательно его надену. Поверх платья я положила упаковки со смесью для приготовления пудинга, соусов и супов. На них я разместила подарки. Мелкие отделения сумки я набила лекарствами, пластырем, бинтами, мазями и витаминами. Сверху положила одеяла. Обе сумки были заполнены под завязку.

День отъезда становился все ближе. Мои родные записали кассету для Лкетинги ко дню нашей свадьбы, поэтому мне пришлось взять с собой и магнитофон. В аэропорт «Клотен» я прибыла с тридцатью двумя килограммами багажа. Я ужасно радовалась возвращению на родину. Да, заглянув внутрь себя, я поняла, где мой настоящий дом. Прощание с мамой далось мне тяжело, но мое сердце уже целиком принадлежало Африке. Я не знала, когда приеду в Швейцарию в следующий раз.