Коринна Хофманн - Белая масаи

Наконец мы двинулись дальше, и мужчины стали изредка переговариваться. В Барсалой мы приехали почти в шесть часов вечера. Половину товара уже разгрузили. Сопровождавший грузовик воин и брат Лкетинги следили за помощниками. Я открыла магазин и оказалась в грязном помещении. Повсюду лежали мука и пустые коробки. Лкетинга принялся за уборку, а я пошла к миссионеру. Когда я рассказала ему о случившемся, он пришел в ужас, хотя по радио уже слышал что-то невнятное. Он сразу сел в своей «лендровер» и поспешил на место происшествия.

После пережитого стресса я не могла выносить дополнительные волнения в магазине и пошла домой. Маме, конечно, хотелось узнать, почему грузовик приехал раньше нас, но я лишь вкратце описала ей ситуацию. Я приготовила чай и легла. Несчастный случай не шел у меня из головы, и я решила больше не ездить по этой дороге. В моем положении это становилось опасно. Около десяти вечера Лкетинга вернулся домой вместе с двумя воинами. Мужчины приготовили себе кастрюлю кукурузной каши, и их разговор вертелся исключительно вокруг этого ужасного происшествия. В какой-то момент я все-таки заснула.

Утром первые клиенты потащили нас в магазин. Мне не терпелось посмотреть на нашего нового сотрудника, который заменил Анну. Муж познакомил меня с юношей, и с первого же взгляда я поняла, что он мне крайне неприятен. Кроме того, мне показалось, что он не слишком любит работать. Однако я постаралась не показывать своего отношения, потому что, чтобы сохранить ребенка, мне действительно нельзя было много работать. Он был далеко не таким расторопным, как Анна, и каждый второй покупатель спрашивал о ней.

Наконец я спросила у Лкетинги, почему он привез в Маралал так мало денег. Одного взгляда на склад мне хватило, чтобы понять, что оставшийся товар никак не мог покрыть разницу. Он принес тетрадку и с гордостью показал список тех, кто взял товар в кредит. Некоторых я знала, другие имена были мне незнакомы. Я расстроилась, потому что еще перед открытием магазина предупредила: «Никакого кредита!»

Юноша вмешался в наш разговор и сказал, что знает этих людей и это не проблема. Я продолжала спорить. Он слушал меня со скучающим, почти презрительным видом, что привело меня в еще большую ярость. Вдобавок мой муж сказал, что это магазин самбуру и он должен помогать своему народу. Снова я выступала в роли злой, охваченной жадностью белой, а ведь я всего лишь боролась за выживание. Денег в Швейцарии хватит еще на два года, а что потом? Лкетинга вышел из магазина, потому что терпеть не мог, когда я начинала спорить. Разумеется, вокруг нас уже собрались зеваки, с интересом наблюдавшие за женщиной, осмелившейся повысить голос на мужчину.

В тот день мне пришлось вести бесконечные дискуссии с покупателями, рассчитывавшими на кредит. Самые упрямые просто остались ждать моего мужа. Работа с юношей доставляла мне гораздо меньшее удовольствие, чем работа с Анной. Я даже не решалась сходить в туалет, потому что была уверена, что он меня обманет. Поскольку муж явился лишь к вечеру, уже в первый день я проработала гораздо дольше, чем было разумно в моем положении. Ноги гудели. Я целый день ничего не ела. Дома не было ни воды, ни дров. Я с грустью подумала о больнице: трехразовое питание и никакой готовки.

Теперь мои ноги уставали быстрее, и нужно было что-то срочно менять. Чтобы набраться сил, утреннего чая и ужина было явно недостаточно. Мама тоже считала, что мне нужно больше есть, иначе ребенок родится нездоровым. Мы решили при первой же возможности переехать в заднюю комнату магазина. Значит, нам предстояло покинуть нашу красавицу маньятту, в которой мы не прожили и четырех месяцев. Но она переходила во владение мамы, чему та несказанно обрадовалась.

Со следующим грузовиком я решила привезти кровать, стол и стулья. Мысль о кровати наполнила меня счастьем, потому что от сна на полу у меня стала болеть спина. Больше года я не обращала на это никакого внимания.

Уже несколько дней как синее небо затянули облака. Все ждали дождя. Страна была иссушена до предела. Земля уже давно потрескалась и стала твердой, как камень. Все чаще говорили о львах, которые нападали на стада средь бела дня. Дети-пастухи в панике возвращались домой без коз и звали на помощь. Теперь и мой муж все чаще стал уходить на пастбище, и мне не оставалось ничего иного, кроме как целыми днями следить за юношей в магазине и работать самой.

На пятый день после того, как небо затянули облака, на землю упали первые дождевые капли. Это было воскресенье, наш выходной. Мы поспешили накрыть маньятту пленкой, что было очень трудно из-за все усиливающегося ветра. Мама боролась со стихией возле своей маньятты, мы возле своей. Затем на землю обрушился ливень, какого я не видела никогда в жизни. В мгновение ока все вокруг скрылось под водой. Ветер задувал влажный воздух во все щели, искры разлетались по хижине, и нам пришлось затушить огонь. Я надела все, что могло меня хоть как-то согреть. Через некоторое время, несмотря на пленку, в маньятту стала заливаться вода. Я с ужасом подумала о том, что сейчас творится в хижине мамы и Сагуны.

Капли дождя, задуваемые ветром в дверь, долетали до спального места. Чтобы уровень воды не поднимался, я стала чашкой раскапывать землю. Ветер бешено рвал пленку, и я каждую минуту боялась, что она улетит. Хижину наполнило громкое журчание, как будто мы сидели у водопада. Через некоторое время вода стала проникать и сбоку. Я постаралась поднять все вещи выше, насколько это было возможно. Одеяла я спрятала в дорожную сумку, чтобы хотя бы они не намокли.

Через два часа ливень резко прекратился. Мы вылезли из хижины, и я с трудом смогла узнать окрестности. Некоторых маньятт почти не было видно, беспризорные козы испуганно бегали вокруг. Промокшая до нитки мама стояла перед своей хижиной, которая плавала в воде. Сагуна, дрожа и плача, забилась в угол. Я привела ее к нам и надела на нее сухой свитер, в который она могла завернуться. Повсюду люди выходили из своих жилищ. Вода проложила в земле глубокие ручьи, которые с радостным журчанием неслись к реке. Вдруг раздался громкий хлопок. Испугавшись, я спросила у Лкетинги, что это было. Лкетинга, завернувшийся в свое красное одеяло, рассмеялся и сказал, что поток воды с горы обрушился в реку. Оттуда доносился рев, как с огромного водопада.

Лкетинге захотелось сходить со мной к большой реке, но мама была против. Она сказала, что это очень опасно. Поэтому мы пошли в другую сторону, где прежде в песке застрял наш грузовик. Теперь это была настоящая река, шириной метров двадцать пять. Большая река была, вероятно, в три раза шире. Лкетинга до головы натянул свое шерстяное одеяло, а я впервые за все время своего пребывания здесь надела джинсы, свитер и куртку. Те немногие, кто встречался нам на пути, смотрели на меня с большим удивлением. Конечно, они еще никогда не видели женщину в брюках. Мне приходилось постоянно следить за тем, чтобы они не сползли, потому что из-за животика я не могла их застегнуть.