Наталья Баранова-Шестова - Жизнь Льва Шестова. Том 2

Нового у меня нет ничего. Приходится, в связи со статьей о Жильсоне, много перечитывать по древней, средневековой и новой философии. Очень интересно, но такое огромное количество материала накопилось, что не знаешь, как это уместится в статье, даже большой. И еще меньше знаю, как сделать, чтобы читатели, привыкшие к «доказательствам», поняли, что доказательства ничего не доказывают и только разрушают то, что для человека важнее всего. Посмотрим. (Шлецеру, 3.11.1934).

«НРФ» должна была издать книгу Шестова о Киркегарде. Шестов пишет книгу, отделывает ее, отдает Шлецеру для перевода, относит книгу Полану. В конечном итоге, издание книги зависело от одного Мальро, который неоднократно проявлял уважение к Шестову и восхищался им [74]. Три года назад он упрекал Шестова в том, что тот занимается такими лицами, как Бергсон и Гуссерль, недостойными, по мнению Мальро, отвлекать мысль столь высокую, как мысль Шестова. Мне [Фондану] он сказал, что, создавая свою книгу «Королевский путь», он думал о Шестове, что заключение в духе Шестова. И вот, вернувшись со съезда писателей в СССР [75], Мальро… накладывает вето на публикацию книги Шестова, которую Полан обязался издать. (Фондан, 21.11.1934, стр.24) [76].

Говорил об его книге о Киркегарде. Вслед за «НРФ», «Грассе», в свою очередь, отказывается ее печатать: это не для широкой публики. Шлецеру, который этим занимался, сказали, что книга, конечно, очень хороша, но что это книга Шестова, а не книга о Киркегарде.

«Понимаете, когда Валь пишет о Киркегарде, то это о Киркегарде. Издательство «Галлимар» напечатало книги Шарля Андлера о Нитше, потому что там речь идет о Нитше, а не об Андлере. Мне же кажется, что для того, чтобы действительно говорить о Киркегарде и Нитше, о них вовсе даже не нужно говорить, а нужно говорить только о себе». (Фондан, б.д., вероятно, весна 1935 г., стр.28 и 29).

Полан, который принял книгу Шестова о Киркегарде для издательства «НРФ» и не смог осуществить ее издание, впоследствии помог издать эту книгу, войдя в Комитет друзей Шестова, который опубликовал ее в издательстве

«Врен» в 1936 г. (см. стр. 145–148).

***

24 декабря 1934 г. у Тани родилась дочь Катрин. «Бог вторую внучку послал: у Тани родилась девочка, — так хвалится дедушка в письме от 14 февраля 1935 г. к сестре Лизе. — Все сошло благополучно. Анна уже даже объясняется с новой внучкой, а я еще не успел даже разглядеть ее».

***

Как уже указывалось, начиная с июня 1922 года, Шестов читал свободный курс по философии на Русском факультете при Парижском университете. До 1933 г. курс читался в Сорбонне, чаще всего в аудитории № 9, потом в Институте славяноведения, на улице Мишле. Начиная с 1932/1933 учеб-

ного года, в течение нескольких лет, Шестов читал курс «Достоевский и Киркегард». Последние лекции были прочитаны в декабре 1937 г. В 1938 г. Шестов не мог возобновить курса из-за болезни (см. стр.174–175). Передаем несколько недатированных отзывов о лекциях Шестова, относящихся к тридцатым годам. В статье «Поля Елисейские» В.Яновский описывает некоторые из своих встреч с Шестовым и рассказывает о его курсе о Киркегарде. Лекции, которые описывает Яновский, надлежит отнести к 1934 г. или 1935 г. Мы приводим его рассказ, хотя обычная склонность автора к мрачным тонам проявилась и в этом описании и он несомненно неправильно осветил обстановку, в которой происходили лекции:

Я забегал к Шестову в какую-то школу, где он числился профессором (вероятно, Институт восточных языков). Там, в классной комнате, уставленной детскими партами, он читал свой курс о Киркегарде. На скамьях сутулились серые старушки с постными лицами: казалось, если им вручить даровой билет в соседнее кино, то они все разбегутся. Я сказал ему: «Напрасно вы читаете по рукописи, получается скучно». Он ответил: «Это чтоб не видеть лиц слушателей. Иначе совсем невыносимо».

Слова «Иначе совсем невыносимо», вероятно, действительно, принадлежат Шестову и объясняются тем, что в эти годы лекции его сильно утомляли. В двадцатые годы они ему давались сравнительно легко, хотя и тогда чтение курса его тяготило, отнимая время и силы. Надо заметить, что Яновский пишет, что Шестов читал лекции в классной комнате, уставленной детскими партами. Возможно, что в Институте славяноведения ему пришлось некоторое время, вероятно, недолго, читать в «классной комнате». Курс Шестова был необязательный, и слушателей было обыкновенно немного, человек десять-двадцать, иногда и меньше, а иногда много больше. Среди слушателей всегда была сестра Шестова Соня, часто присутствовала жена Шестова. Других «старушек» как будто не бывало. Иногда приходили дочери. Одно время лекции посещал поэт Виктор Мамченко, поклонник Шестова, Валентин Дудкин, будущий зять Шестова, поэт и литературный критик Юрий Мандельштам и другие почитатели Шестова. Совсем иначе, чем Яновский, описывают лекции Ловцкий и Юрий Мандельштам и рассказывает о них Фондану сам Шестов:

Чтения его имели большой успех, в особенности, когда он от экзистенциальной философии Киркегарда переходил, применяясь к тайным желаниям своей аудитории… [к] философии Владимира Соловьева. (Ловцкий, неизданное, стр.14).

Он всегда говорил и читал только о тех проблемах философии, которые его занимали в данный момент. Он и на кафедре создавал ту атмосферу, в которой зарождается… свободное исследование в философии. (Ловцкий, «Новый журнал», № 85, 1966, стр.208.).

На его лекциях в Сорбонне бывало всего по несколько человек. Может быть, это отчасти объяснялось лекционной манерой Шестова, отнюдь не похожей на блестящие приват- доцентские доклады. Шестов всегда как бы при нас совершал трудную и ответственную работу… приобщал нас к своему труду… Все это, естественно, могло оттолкнуть любителей эффектных эмигрантских религиозно-фило- софских собраний. (Юрий Мандельштам, «Возрождение», 2.12.1938).

Гляжу я на учеников моих курсов. Они надеются, что я сделаю для них трудную работу и снабжу их легкими решениями. Но для меня самого решения становятся все труднее и трудности увеличиваются с каждым годом. (Фондан, вероятно, конец 1935 г., стр.46).

Случалось, в процессе чтения я замечал, что аудитория настроена отчужденно, враждебно. Тогда незаметно я менял тему: мы, так же как и музыканты, умеем взять несколько промежуточных аккордов. И вот я уже говорил не о

Киркегарде, а о Соловьеве. Сразу зал вздыхал с облегчением. На следующей лекции моя аудитория увеличивалась вдвое. Иногда количество слушателей доходило до 80 человек. (Фондан, январь 1937, стр.80).

*

Работу о Жильсоне (см. стр.129) Шестов закончил 25 февраля 1935 г. Шлецер ее перевел, и Шестов отнес ее Леви-Брюлю 7 июля (письмо Шестова Шлецеру от 4.07. 1935). Работа появилась в двух номерах «Ревю Филозо- фик» (ноябрь/декабрь 1935 и январь/февраль 1936) под заглавием «AthenesetJerusalem». По-русски она в то время не появилась. Впоследствии заглавие «Афины и Иерусалим» было дано Шестовым книге, в которую была включена и статья о Жильсоне. Сама статья вошла в книгу под новым заглавием: «Delaphilosophiemedievale» («О средневековой философии»). По прочтении статьи Жильсон шлет Шестову письмо: