Георгий Иванов - Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

Хорошо. Я бы написал Вам, собравшись с силами, поподробнее. Но опыт последнего времени показал, что «дружеская переписка», завязавшаяся было между нами, Вами отклоняется. Увы, ощущаю Вас как в высшей степени внимательного и исполнительного члена редакции… Но что касается прочего, чувствую вдруг возникшую «стенку». Жалею, что так. И не знаю, чему это приписать. Т. е. какая кошка вдруг пробежала между нашей так мило и неожиданно наладившейся — чтобы оборваться — «эпистолярной дружбой».

Задал бы кое-какие вопросы — но, увы, знаю, что не получу ответа, как на множество заданных в письмах И. В. Хоть бы сообщили столь волнительные для нас, что и когда с Чеховскими кредитами [137] Г. И. в очередной раз беспокоится о гонораре за роман Одоевцевой «Оставь надежду навсегда». .

Мы оба шлем сердечный привет Ольге Андреевне.

Ваш всегда Г. И.

Но то, что касается Карповича и «Кристабели», пожалуйста, не задержите!

<���Начало февраля 1954>

Дорогой Р. Б.,

Не могу скрыть удивления, что не получил никакого ответа на мое письмо к М. М. Карповичу via (при посредстве, через - лат.) - Вы.

Редакция, разумеется, вольна принять или отклонить мое предложение, но сотрудникам с моим стажем и имянем следует отвечать. Чтобы не затруднять ответом лично М. М., я и послал Вам незапечатанное письмо к нему, чтобы Вы озаботились передачей мне ответа. Повторяю - удивляюсь и не нахожу объяснений. Привет.

Ваш Г. И.

5 февраля 1954

Дорогой Георгий Владимирович, Вам должен был написать в ответ на Ваше письмо Мих. Мих. Думаю, что он Вам написал. [138] Местонахождение писем Карповича к Г. И., если они сохранились, нам неизвестно. Я же пишу в ответ на Ваше ко мне. Прежде всего простите, что так долго не отвечал. И работы много, и был нездоров, да и продолжаю, недугую, по-стариковски. Что касается «Кристаб<���ели>», то М. М. Вам уже, наверное, писал, что напечатать нам ее в журнале трудно просто потому, что ведь она вышла в свое время в изд-ве «Петрополис». [139] Кооперативное издательство «Петрополис» во главе с Я. Н. Блоком основано 1 января 1918 г. в Петрограде, но выпускать книжную продукцию начало только в 1920 г., в 1922 г., открыло отделение в Берлине, в 1924 г. деятельность в Петрограде прекратило, став эмигрантским издательством. В 1921 г. издало «Сады» Г. И. в Петрограде, в 1923 г. в Берлине «Кристабель» Кольриджа в переводе Г. И. и с иллюстрациями Д. И. Митрохина, в 1937 г. «Отплытие на остров Цитеру» в Берлине. В «Петрополисе» изданы также книги Гуля: «Генерал Бо» (1929), «Скиф» (1931). Вспоминая начало 1920-х, Г. И: писал в «Китайских тенях»: «Издательство "Петрополис" издавало наши книги с изяществом, редким не только для революционного, но и для обычного времени» («Звено». 1924, № 87,29 сент., с. 2). Мы не можем печатать вещи, уже печатавшиеся. Бывают, конечно, иногда такие проскачки, что поэт нам не скажет, что его стихотворение уже было напечатано, а мы не вспомним — и — вот появится, как у нас появилось одно в кн. 34. [140] Кто именно в кн. XXXIV «Нового журнала» (1953, сентябрь) напечатал уже опубликованное прежде стихотворение, сказать трудно. Вот перечень поэтов этой книжки: Н. Берберова, Н. Бернер, А. Браиловский, А. Величковский, Иван Елагин, И. Легкая, И. Чиннов. Но это — относится к категории неприятностей. Вводить же, как возможность, перепечатку — трудно, даже Ваших вещей. В частности, я переработал два своих романа [141] Романы Гуля «Генерал Бо» и «Скиф» вышли в новой редакции и с новыми названиями в нью-йоркском издательстве «Мост»: «Азеф» (1959) и «Скиф в Европе» (1958). — не оставив камня на камне от прежнего текста — но даже предложить не могу. Знаю, что у М. М. — это твердо. Жалею, но тут сделать ч<���то-> н<���ибудь> трудно. Давайте лучше печатать Ваши новые стихи, стихи Ирины Владимировны, Вашу новую прозу, ее новую прозу — мы готовы — дело только за Вами. В частности, в кн. 36 — Ирина Владимировна, — идут Ваши стихи, те, кот<���орые> Вы прислали последними, — три («С шумного вернувшись бала»), и в 37 — все остальные. [142] См. примеч. 120 (заглавную строчку первого стихотворения из кн. XXXVI Гуль путает: «На заре вернувшись с бала...»). В кн. XXXVII «Нового журнала» (1954, июнь, с. 126-128) напечатаны стихотворения Одоевцевой: «Дни считать напрасный труд...», «Золотой Люксембургский сад...», «В этом мире слезами воспетом...» и «Еще один окончен день...». Ваш «Год жизни» имеет большой успех и у читателей, и у писателей, даже Аронсон — писал в общей рецензии о НЖ. [143] Григорий Яковлевич Аронсон (1887-1968) — общественный деятель из меньшевиков, журналист, мемуарист, в 1922 г. выслан из России, жил в Берлине, затем в Париже, с 1940 г. — в США, в 1944-1957 гг., сотрудник нью-йоркской газеты «Новое русское слово». В рецензии на кн. XXXV «Нового журнала» Григорий Аронсон писал о «Годе жизни»: «...при некотором многословии талантливый, живой роман, полный ритма, занимательнейших ситуаций» («Новое русское слово». 1954,17 янв., с. 8). Знаю также, что Ваша книга у «Чехова» набирается полным ходом и скоро должна выйти.

Теперь перехожу к части, т<���ак> с<���казать> «неофициальной», к тем непонятным и странным упрекам Вашим, Г. В., что я, мол, оказался сукиным сыном, а Вы, мол, думали, что я настоящий человек. Называете меня Вы самым что ни на есть оскорбительным наименованием, я, оказывается, оказался «исполнительным членом», и дальше я не разбираю... [144] 7 См. письмо 18. Что за притча? Что такое? Вы даже где-то увидели какую-то черную кошку, бегущую между нами по океану — по синим волнам океана. [145] Начальная строчка стихотворения М. Ю. Лермонтова «Воздушный корабль» (1840). Слушайте, будем говорить напрямки, по-человечески, — зачем Вы пишете мне всю эту муру? Если б я был Буров [146]иль к<���акой >н<���ни6удь> Муров, Пуров — ну, это было бы целесообразно, м. б. Но мне писать такие «измышленные ламентации» — бросьте, дорогой мой, ни к чему. Откуда Вы взяли — что дружба отклоняется и пр. всякие такие слова? Я по своем наивности думал, что дружба через океан измеряется лучше всего чеками, и слал их Вам. как мог. Даже переслал, если увидите — здорово перевалили, — но на это мы не обращаем внимания, ибо хотели Вас и И. В. поддержать. А вы вдруг — чеки мне не нужны, мне чистую дружбу подавай — охотно бы подал, да как же тут ее через океан подашь? Одним словом — забудьте, забудьте, забудь — - — и здравствуйте, здрасьте. И, говоря по-военному (а я старый поручик инфантерии), не валяйте этого самого. В частности, я страшно смеялся, прочтя в «Р<���усской> м<���ысли>», что на банкете в честь Геродота — Бурова Рощина [147]прочла Вашу статью. Я знаю прекрасно этого классика и жалею без конца, что не присутствовал на этом высоко просветительном банкете. Геродот когда-то мне давал деньги взаймы, но дает он очень мало, он жадный, свинья. Зато прислал свою восхитительную книгу — где поминает меня и Нину Б<���ерберову> [148]— весьма обворожительно. Итак, закругляю, — не серчайте, не пишите таких нехороших писем, а пишите хорошие. А мы чем только могём — будем служить И. В. и Вам. В след<���ующей> кн. (36) идет статья Ульянова [149]— оч<���ень> хорошая, оч<���ень> колючая о литературе здесь и вообще о литературе. Упоминает Вас, оч<���ень> хорошо. [150]Вот прочтете, может быть, Вам захочется высказаться — мы такую дискуссию — откроем с удовольствием. Вы хотели писать об антологии Иваска, есть ли у Вас это желание и до сих пор или как? И если есть — то есть ли у Вас книга или надо Вам прислать?