Георгий Иванов - Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

Я очень рад возможности посылать Вам отрывки из того, что будет называться «Жизнь, которая мне снилась» [52] «Жизнь, которая мне снилась» — мемуарная книга Г. И., задуманная, но вряд ли написанная. Никаких следов ее пока не обнаружено, хотя еще в 1951 г. Г. И. писал Берберовой: «Я пишу, вернее записываю "по памяти" свое подлинное отношение к людям и событиям <...>. Не берусь судить — как не знаю, допишу ли — но, по-моему, мне удается сказать самое важное, то чего не удается в стихах, и потому мне "надо" — книгу мою дописать. Впрочем, мало ли что надо. <...> "Жизнь, которая мне снилась" — это предполагаемое название» (Нина Берберова. «Курсив мой». Т. 2. New York, 1982, с. 557). См. также: S. Guagnelli. «Sulla prosa memorialistica di Georgij Ivanov» (Europe Orientalis. XXV, 2006, c. 17-36). . Не будь Вашего согласия на предложенный мною «товарообмен» — рукопись и, когда она получена, драгоценный чек — я бы, конечно, никогда не написал бы этой, давно мне «снившей<���ся>» книги. Но теперь с позавчерашнего дня я уже пишу для Вас первый отрывок. Когда, приблизительно, я должен Вам его доставить, чтобы он попал в сентябрьскую книжку? Не знаю, конечно, но думаю, что получится ничего себе. М. б. даже и хорошо. Пишу я теперь приблизительно тем же стилем, что мои последние, понравившиеся Вам стихи — т. е. стараясь попроще без турусов на колесах дутой метафизики и пр. напущенья тумана. И в то же время хочу быть чутку серьезней, не врать что попало как — увы! — в ранних «Петербургских Зимах» — того, что Вы, деликатно, назвали Dichtung'oм! [53] Dichtung (нем.)- воображение.

Да, чтобы не забыть, — исправьте, пожалуйста, в моем «Дневнике» описку: толковать (а не говорить , как в рукописи) мне в общем не о чем… [54] Строчка из стихотворения «Все туман. Бреду в тумане я...» из цикла «Дневник (март — май 1953)».

Одоевцева Вам нежно кланяется. Она малость тревожится попадет ли в Ваши руки своевременно рукопись [55] Рукопись романа Одоевцевой «Год жизни». . Насчет этой рукописи, от себя — и между нами!— прибавлю: если можете напишите автору, когда ее прочтете, по возможности лестно, т. к. сейчас это психологически очень важно для нее. Ведь стихи, написанные во время болезни [56] «Стихи, написанные во время болезни» (Париж. 1952). — действитель<���но> написаны во время очень сериозной болезни и вообще в таких душевных и физических обстоятельствах, что лучше не вспоминать. И она еще медленнее, чем я, выкарабкивается теперь из ямы, в которой мы оба сидели. Это, повторяю, между нами. Что рукопись такая грязная [57] Речь снова идет о романе «Год жизни». — потому что писалось во время оккупации и бог знает где валялась. Поэтому, если можно, не откажите прислать корректуру. Ну, как говорится, о обещанном авансе «не напоминаю», зная на опыте, как Вы быстро прислали мне деньги за стихи. Но все-таки… «округлите» его по возможности. Можно, для простоты, прислать на мое имя, но если это не полагается для отчетности или чего-нибудь вроде — то по carte d'identitе [58] Le carte d'identitе — во Франции основной документ, удостоверяющий личность. фамилия ее тоже Ivanoff, причем буква имени I превратила<���сь> за это время перемен карт в F., т. е. «F. Ivanoff».

Обнимаю Вас.

Ваш Георгий Иванов.

13-го июня 1953

Дорогой Георгий Владимирович,

Письмо я Ваше получил, но несколько задержался ответом. По причинам вполне уважительным. Во-первых, я только на днях получил рукопись Ирины Владимировны. Ни прочесть, ни даже заглянуть — пока не в состоянии, ибо идет печатание кн. 33 — и я замотан до чрезвычайности. Но это не затягивает дела, как такового>. Ибо М. М. сейчас заканчивает — работу в Кембридже и на днях выезжает к себе на дачу в Вермонт. [59] Гарвардским университет находится в граничащем с Бостоном городе Кембридж, штат Массачусетс. Штат Вермонт — соседний с Массачусетсом. В Кэмбридж я ему ничего не посылаю, ибо это вполне не имеет смысла: он замотан выше меры и там читать ничего не может. Но окончив свои университетские дела — в Вермонте он будет на полной свободе — и вот туда-то (в начале след. недели) я ему и пошлю рукопись Ир. Влад. Постараюсь ее (с большим интересом — хочу) прочесть и высказать свое мнение Михаилу Михайловичу. Одним словом, с максимумом> благоприятствования и таким же интересом рукопись будет прочтена, и тут же Вам сообщу, как и что. Вы понимаете, конечно, что с рукописью — труднее производить такие операции (приятные), чем со стихами. Там коротко — раз и два. И чек летит в облаках — к Вам. Тут это длиннее. Вооружитесь терпением ненадолго. И все — хочу думать — будет олл райт, как говорят французы. Это насчет рукописи.

Теперь (идя по Вашему письму). Не удивляюсь, что какие-то «друзья» что-то там наговаривали Вам о моем отношении и прочее. Эта чесотка в литературных кругах вполне эпидемична. Врали, конечно. Одни врут как чешутся, другие — злее — живут этим почесыванием. Ну да, как бы это сказать поэлегантнее... — скажем... Бог с ним (но подумаем круче). «Коня Рыжего» я Вам выслал и думаю, что Вы его получили. В НЖ о нем ничего не было (оцените — до чего мы скромны, до «стыдливости»). Поэтому, я полагаю, было бы очень хорошо, если б Вы написали (только об Ал<���данове> не надо, это «бяка»). Но если Вы хотите в «Возр<���ождении>» — дуйте, только думаю, что безумный старик — взовьется штопором и кого-нибудь искусает из-за этого. Кстати, в «Возр<���ождении>» в списках ««для отзыва» я книгу свою видел. Одним словом, действуйте, как сочтете нужным, - я честно говорю. ВАШ отзыв хотелось бы прочесть. И в НЖ для него место найдется, как рецензию, странички на две с половиной (машинных). Платим за рецензии так же, как и за статьи, - полтора доллара страничка.

Идем далее по Вашему письму. Между прочим, очень интересно то, что Вы пишете о Великом Муфтии, [60] «Великий Муфтий» — так в эмиграции иногда называли Бунина его знакомые. Муфтий — толкователь Корана, юрист-богослов, облеченный правом выносить решении по религиозным и юридическим вопросам. Во французском языке есть устойчивый фразеологический оборот: «Per ordre de mufti» — «По велению муфтия». о его пометках на страницах НЖ. Хотелось бы прочесть. Кстати, он сам без всяких встреч, разговоров и прочего — писал мне дважды или трижды — страшные комплименты относительного «Рыжего (часть их я опубликовал предисловием). Скажите, а читая, ругал? Между нами, по чести, — напишите, было бы интересно Смешно. Я, как и Вы, философски и юмористически отношусь ко всем этим вещам и вещичкам. Для забавы — черкните.

Письмо Ваше, слава Богу, не похоже ни на Сашкины, ни на Ва<���силия> Ал<���ексеевича>. [61] В своей публикации Гуль вместо «Сашки» ставит «А. Ф ». а затем «Керенский», и делает сноски: «У А. Ф. почерк был и неразборчивый и детский»; «У В. А. почерк совершенно неразборчивый, как какие-то иероглифы». Сашка пишет, как «порочный школьник» или даже как «Пьеро» — за кулисами. [62] Характеристика Керенского из стихотворения Зинаиды Гиппиус «Кто он?» (1918, опубл. в 1920): «Пьеро, болтун, порочный школьник...» (указано Н. А. Богомоловым). Черт знает что. Но — характерно. С эдаким почерком в правительство брать людей просто было неприлично. Вот и получилась... клякса... правда, говорят, что через сто лет Сашка — это тема для драмы. [63] В книге «Я унес Россию» (Т. 2. «Россия во Франции». Нью-Йорк, 1984, с. 50) Гуль пишет: «Помню, на Монпарнасе в литературной компании поэт Георгий Иванов как-то сказал, что через сто лет — Керенский — это тема для большой драмы. Не знаю». Верно. Только трудно тянуть-то эти вот сто лет.