Георгий Иванов - Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов

Ну, вот пишите, не обижайтесь на старика — как одна полька-переводчица мне написала — «я представляю Вас таким желчным старичком» — а это было лет эдак тридцать тому назад нам двадцать пять во всяком случае. Это на обложке — за то, что она перевела мою книгу [889]<���На этом письмо обрывается, нет последней страницы - Публ.>

*Juste, juste (фр.) - в последний момент.

<���Начало сентября 1956>

Дорогой Роман Борисович,

Очень прошу Вас отнестись к этому письму настолько дружески и сериозно, насколько это возможно. Заранее прошу прощения за возможные неудачные выражения и пр.: написать необходимо, состояние же мое скверное — не буду распространяться, за ненадобностью.

Очень давно, в ответ на Ваше указание, что «М. М. ничего для меня не может сделать, и на Америку рассчитывать нечего», — я писал Вам, что очень прошу, до обещанного Вами сбора в мою пользу «в сентябре» прислать мне аванс за отрывок И. О. и под будущий дневник. Я просил 100 д<���олларов> по получении Вами отрывка. Вы, посылая мне оставшиеся 9 д. 60 ц., не совсем ясно, но все же обнадеживающе писали «в дальнейшем будем благоприятны», прибавляя, «шлите отрывок». Отрывок (и первоклассный на мой скромный вкус) был отправлен 14-го, следовательно, он около трех недель уже у Вас. У меня давно нет ни гроша ни на что. Я по мелочам должен всем. Представьте себе наше житье и смысл такого житья, без гроша, без ебли, без лекарств, в среде красных испанцев и под начальством директора — коммуниста. Упоминаю о последних, чтобы оттенить, на что я могу рассчитывать во Франции, где нас загнали в это большевистское логово и наотрез не пустили в русский дом Кормей [890]— условия жизни где рай по сравнению с нашими.

В Америке мы, очевидно, такие же парии, и никто не плюнет, если мы погибнем. Если я, все-таки, бросаюсь к Вам и к М. М., то считая, что хоть за стихи я Вам не совсем безразличен, в отличие от той эмиграции, которая ставит памятники балалаечнику Черноярову. [891]Черт знает кто и черт знает за что получает поддержку. Не могу представить, чтобы такое морально могущественное «лицо» (среди остатков культурных людей), как Новый Журнал, не может, если захочет, и постарается сделать нечто, чтобы обеспечить нам некий минимум возможности дышать кое-как. Ну, придумайте же что-то Вашей, ведь дружеской же головой!

Прошу, ответьте мне сразу же и, если еще не выслали, вышлите просимый аванс «для начала».

Как же мне клеить книгу, если я не знаю ее типографского размера. Стихи тоже все у Вас. Наизусть ничего не помню.

Если бы не было прервано лечение, которое на деньги М. М. я производил больше года, 12 ампул в месяц — 10 000 фр. плюс еда и пр., я, м. б., и был бы опять человеком. Но меня брутально «поставили на ноги» в очередь к братской могиле, где в одной яме хоронят всех, — я бы, м. б., уехал в Париж поискать счастья. Теперь же в моем состоянии, зарастет или не зарастет «тропа» [892]более менее все равно. Пожалуйста, жду ответа дружеского и быстрого.

Ваш Г. И

10 сент. 1956

Дорогие Ирина Владимировна и Георгий Владимирович,

Отвечаю на Ваши письма с некоторым запозданием ввиду всяких сложностей жизни. Прежде всего должен сообщить весть, которая меня очень печалит и Вас опечалит тоже. Второй отрывок Ваш, Ирина Владимировна, в НЖ не идет. М. М. и мне он показался малоинтересным и не идущим ни в какое сравнение с первым. Ничего не поделаешь, но тут ни мы, ни Вы, вероятно, не виноваты, так уж вышло. Жалею очень, ибо понимаю, что Вы ждали за него аванс, но — ничего не поделаешь. М. б., к декабрю Вы дадите нам что-нибудь иное?

Теперь хочу ответить на письмо Г. В. Дорогой друг, из-за океана — конечно, не видно многое и кажется не тем, что есть в действительности. Когда у НЖ были какие-то деньги (небольшие, но все-таки), мы высылали Вам всякие авансы и под то и под другое. И сейчас бы выслали, если б... были деньги. Но у нас сейчас их нет, мы крутимся с великим трудом и потому никакой такой аванс, о кот<���ором> Вы пишете — просто невозможен потому, что не из чего послать. Верьте, что к Ир. Вл. и к Вам — отношение НЖ самое лучшее, что не раз мы доказывали Вам всякими фактами, но — сейчас мы в тупике и ничем в смысле авансов помочь не можем, неоткуда . Поэтому у меня и возникла мысль о подписном листе, по которому, я думаю, можно собрать сумму дол<���ларов> в сто, но надо подождать, когда люди съедутся, сейчас еще люди в разъезде и М. М. — в деревне. А он необходим для этого. Так что подождите, мы это сделаем, наверное. Ваше житье и Ваше состояние Вы мне напрасно даже и описываете, я его представляю. Поэтому и пытались во все это время как-то помочь Вашему житью-бытью. Но все-таки на вещи надо смотреть реально — и когда Вы пишете, чтобы НЖ — «такое моральное могущественное лицо» обеспечил Вам некий минимум, — то это, как ни грустно признать, — не реально поставленная проблема. Моралью мы Вас обеспечить можем, но ведь Вам нужна не мораль, а деньги. Ну, а при всей моральной мощности — НЖ предприятие совершенно безденежное — и тут если можно ч<���то>-н<���ибудь> придумать, то вот мы и придумываем — лист, М. М. придумал Вам поддержку из Юманити Фонда, авансы, — это максимум максиморум возможностей. И весь тон Вашего письма — плохо сдерживаемого упрека — совершенно неверен и не нужен, и, так сказать, даже не по адресу. Зачем это? Рисуется картина, что мы лежим на каких-то горах золота, а Вы бедствуете, а мы «пируем в роскошном дворце». [893]Ведь это все не так, и далеко не так... и может казаться так только из-за океана, а через океан — ничего не видно, уверяю Вас. Посему. Конкретно. Лист пустим, вероятно, в конце сентября, когда нужные люди будут в сборе. Ежели у Вас нет Ваших книг — вышлю заказным, но я думал, что Вам нужен только «Портрет без сходства», а он-то, вероятно, у Вас есть, ибо это недавний сборник. Но я на днях вышлю Вам все заказным. И клейте, клейте так, как Вы бы предполагали, а тут мы уж будем разговаривать с типографсией. И если нам удастся издать, то это, м. б., тоже ч<���то>-н<���ибудь> даст в смысле заработка Вам.

Ну, вот тороплюсь и очень жалею, что ответы мои все неутешительные, но с'э ля реалитэ, ке фер, фер-то ке? [894]

Цалую ручки Ирины Владимировны, искренно Ваш

<���Роман Гуль>

<���Середина сентября 1956>

Дорогой Роман Борисович,

Я пишу Вам только, чтобы Вы знали, что я и не обиделась и не огорчилась. И совсем не собираюсь прекращать сотрудничества. Напротив. Скоро пошлю Вам стихи, а потом и прозу.